По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

— Мне жаль, что это случилось с тобой, Самара.

Минутой позже я осторожно вынимаю пулю из её шеи. Как только пуля полностью извлечена, Самара резко дёргается, а затем разражается приступом кашля. Глава открыты и теперь покрыты мутной пеленой.

— Скорпионы… — она прерывается и хватается за своё горло. Я в ужасе смотрю на неё, замерев, что в данный момент просто нелепо, так как это происходит далеко не в первый раз.

Самара вновь кашляет, затем скрипучим голосом произносит:

— Это совершили Скорпионы, —

ещё один мучительный кашель вырывается из её груди, прежде чем она хрипит: — Сообщи… Бронсону.

Она на миллисекунду удерживает мой взгляд, прежде чем её тело вновь обмякает и становится безжизненным.

Срань господня, срань господня, срань господня. Что за хреновина со мной происходит? Вот что я получаю за то, что использовала свою способность после стольких лет? После того, как поклялась не делать этого? Неужели я открыла некий жуткий портал к мертвым, позволяющий им говорить со мной, когда им вздумается?

Тревожное чувство застывает в моих жилах, и моё дыхание становится тяжёлым от волнения.

— Я сделала это всего раз! — кричу я, и мой голос эхом отдаётся в стенах морга.

Мои глаза остаются прикованы к телу женщины, а дыхание перехватывает, словно я только что пробежала марафон на всех парах.

Я в полной заднице не только потому, что не могу всё списать со счетов, но и дважды в заднице, потому что она сказала то же самое, что и все остальные.

Это значит, что тот, кто ответственен за эти убийства, всё ещё на свободе.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

Суббота

Я почти ликую, заметив свободное место на парковке, и быстро маневрирую к нему по рядам.

Выключив зажигание, я беру с пассажирского сиденья свои многоразовые сумки с покупками и выскальзываю из машины.

Несколько человек выходят из своих машин и бросают на меня любопытные взгляды, другие же настороженно улыбаются.

Я сомневалась, стоит ли рисковать возвращением на фермерский рынок. Но формально Бронсон не запрещал мне возвращаться. К тому же, я же не ищу его. Он ясно дал понять, что не хочет иметь ничего общего ни со мной, ни с моими предупреждениями.

Я решаю не обращать внимания на свою смехотворную реакцию на него в тот вечер. На долю секунды мне показалось, что он поцелует меня. Именно тогда я испытала предательство, поскольку какая-то часть меня была бы рада этому.

Но теперь, когда у меня было время все обдумать, я списала произошедшее на обычную физическую реакцию. Несмотря на его далеко не безупречный характер, он охренительно красиво, а его губы чересчур изумительны, чтобы быть «прикрепленными» к такому преступнику, как он. Мужчина, чье обычное выражение лица что-то вроде сердитого «я подумываю прикончить тебя своими руками».

Он

запугивает меня, и какая-то крошечная частичка меня задается вопросом, улыбается ли этот мужчина когда-нибудь или — Боже упаси — смеется ли он?

Я хмурюсь и глубоко вздыхаю. Мне совершенно ни к чему позволять этому человеку занимать мои мысли. Вместо этого я переключаю внимание на свое утреннее дело.

Мне очень хочется посмотреть, смогу ли я купить клубнику и другие продукты, которые в прошлую субботу, к тому времени, как я приехала, были распроданы. К тому же, я не огорчусь, если мне удастся урвать еще одну порцию этих обалденных пастелитос.

В течение получаса я уже почти набила одну сумку для покупок и малую часть второй. И вот, когда я уже собираюсь пройти мимо витрины с картинами одного из продавцов, я замечаю двух беседующих людей, внезапно останавливаясь, как вкопанная.

Бронсон стоит у одной из больших брезентовых палаток, красующихся на огромной рыночной площади. Пожилая женщина улыбается ему, словно он какое-то там божество. Она что-то произносит, и когда он откидывает голову и смеется, весь кислород покидает мои легкие.

Срань господня. Смех преображает его лицо с серьезного и зловещего, типа «я убиваю людишек на завтрак и не теряю аппетита» выражения лица. Он становится таким… нормальным. Таким красавчиком. Таким…

Как только его глаза встречаются с моими, он поджимает свои губы. Однако в его выражении лица нет удивления.

Он все время знал, что я была здесь. Я идиотка, раз думала иначе. На самом деле, рискну предположить, что он узнал об этом сразу, как только я вышла из машины.

Ну, пора выжать из поездки все соки.

Я игриво шевелю пальцами, подмигивая ему с излишней драматичностью. От увиденного его рот еще больше сжимается в суровую линию, а лицо становится каменным. Вполне возможно, что в эту минуту он скрежещет своими коренными зубами, стирая их в порошок.

И я совру, если скажу, что не испытываю по этому поводу угрызений совести, потому что я бы предпочла встретиться со смеющимся Бронсоном, чем с этим устрашающим, закипающим злобой громадиной.

Он извиняется перед женщиной и сразу же направляется в мою сторону, останавливаясь в футе от меня.

— Какое безумное совпадение — встретить тебя здесь. — Я прижимаю руку ко рту и громким шепотом предлагаю ему: — Если хочешь, я могу провести тебе экскурсию. Я знаю, где можно найти лучшие свежие цветы и самые удивительные…

— Твои волосы выглядят иначе.

Я пялюсь на него и жду, чтобы он уточнил. Но он не уточняет. Зато он просто окидывает меня критическим взглядом.

— Ладненько, — медленно растягиваю я слово. — Я буду считать, что ты имеешь в виду совсем другое, потому что ну… это же ты, и последую совету воспитательницы, когда в детском саду мальчики смеялись над моими рыжими волосами — не буду обращать на тебя внимания.