По ту сторону тьмы
Шрифт:
Его голос заглушает внезапный раскатистый шум и звонок обрывается.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
ДЖОРДЖИЯ
Обожаю этот бар!
Возможно, именно поэтому я сейчас горланю эту песню.
Может, я то и дело запинаюсь на некоторых словечках, но эти люди такие чумовые, что просто подбадривают меня.
Однозначно лучшая ночка в жизни!
Когда песня заканчивается, бодро передаю микрофон ди-джею.
Когда схожу со сцены, меня немного шатает, но мне удается удержаться на ногах и вернуться на свое место. Брэди ухмыляется, когда я подхожу.
— Браво!
Опустившись на барный стул, глубоко вздыхаю и собираю волосы, чтобы обмахать ими шею. На сцене под дополнительным светом становится капец как жарко.
— Ты не говорила, что тебе нравятся татушки. — В голосе Брэди прозвучало больше, чем намек на похотливый интерес. Требуется минутка, чтобы отогнать легкое головокружение и понять, что он имеет в виду.
Твою ж мать. Опускаю взгляд и понимаю, что вырез топика без рукавов сместился, обнажив часть татуированной кожи, а ткань прилипла к блестящему от пота телу. Поморщившись, я поспешно натягиваю ее на место.
— Да ладно. Все путем. — Голос парня звучит странно, словно он говорит в комнате с сильным эхо. На лбу и верхней губе выступает пот, а лицо охватывает внезапный жар.
— Мне что-то нехорошо.
Брэди кладет ладонь мне на спину.
— Давай уйдем отсюда?
Соскальзываю со стула, цепляясь за край барной стойки, чтобы не свалиться на пол в безжизненную кучу. Интуитивно понимаю, что тошнота вызвана не только алкоголем. По спине пробегают мурашки осознания. Они оставляет после себя зловещее предостережение, жутко шепча в голове: «Опасность!».
От страха я спотыкаюсь.
— Полегче, — умасливает Брэди. Он кладет руку мне на бедро, а сам обхватывает сзади, чтобы поддержать.
Мы не успеваем сделать и нескольких шагов к выходу, как раздается громкий взрыв, а затем пронзительный звук, от которого я закрываю уши. Секундой позже что-то врезается в мое правое бедро и отбрасывает назад. Жгучая боль пронзает тело, и я замираю, когда раздаются новые выстрелы и начинается столпотворение.
Огромное тело нависает надо мной, заслоняя. Стив. Темные глаза устремлены в мои, и он кричит, чтобы было слышно на фоне оглушительного шума и криков посетителей.
— Не шевелитесь, милая. Я рядом.
Его голова поворачивается, брови напряженно сведены, словно он пытается определить, откуда стреляют. Когда выстрелы наконец заканчиваются, вдалеке раздается вой сирен, и Стив вскакивает на ноги. Он тянет меня за собой и, быстро изучив мое лицо, берет на руки и несет к задней части бара.
Его длинные ноги быстро преодолевают расстояние, но при каждом шаге я ударяюсь бедром о его бедро, и от боли зажмуриваю глаза.
Как только он прошмыгивает через задний выход,
— Нужно увезти Вас отсюда, пока легавые не пришли. — Он усаживает меня на капот своего автомобиля, продолжая осматривать окрестности. Затем открывает пассажирскую дверь и практически заталкивает меня внутрь, после чего обходит машину и садится за руль. Мужчина едва успевает включить зажигание, как мы уже выезжаем на улицу и отправляемся прочь от бара.
— С Вами все будет в порядке, милая. — Его голос ровный и утешительный, и он бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — Понимаю, что больно, но это гораздо лучше, чем получить настоящую пулю.
Мозги тормозят, поэтому требуется много времени, чтобы осмыслить сказанное.
— Что Вы имеете в виду?
— Они стреляли резиновыми пулями. — Хрипит он. — После броска светошумовой гранатой. — Следующие слова он произносит вполголоса, и складывается впечатление, что он говорит скорее с самим собой, чем со мной: — Откуда они достали такой серьезный боеприпас…
У него звонит мобильный телефон, и он почти сразу же отвечает. Закрыв глаза от испытываемого головокружения, которое мучает, глубже вдавливаюсь в сиденье, будучи благодарной за затемненные окна, которые загораживают яркий свет уличных фонарей. Смутно улавливаю обрывки разговора Стива.
«…пижон заигрывал с ней в баре…»
«…в нее попала резиновая пуля…»
«…не уверен, есть ли у нее что-то в организме или нет…»
«…световая граната…»
«…везу ее домой…»
Наконец он заканчивает разговор, погружая нас в тишину. Я испускаю долгий вздох. Что за ночка… Вот вам и желание быть нормальной.
Стив издает грубый смешок.
— Можно смело сказать, что такие выступления обычно не происходят в барах. — Юмор исчезает из его голоса, когда он добавляет: — Тоже не знал, что в этих местах возникают неприятности.
Со все еще закрытыми глазами, устало бормочу:
— Похоже, в последнее время неприятности теперь модные.
В ответ получаю лишь его хмыканье. Концентрируюсь на звуках дорог под шинами, а не на головокружении и тошноте, что все сильнее подступает к горлу.
Когда он паркуется у моей подъездной дорожке и помогает выйти из машины, я в очередной раз благодарю все на свете за то, что это единственный дом, стоящий в конце тупиковой дороги. Рядом нет соседей, которые смогли бы наблюдать за моей неуверенной походкой, требующей помощи со стороны Стива.
Мы уже почти добираемся до входной двери, когда по дороге навстречу несется другая машина, и я замираю в тревоге, переведя взгляд на Стива.
— Все в порядке, милая. Босс приехал убедиться, что все путем.
Морщусь от смущения и ною:
— Божечки. Не дай ему увидеть меня в таком состоянии.
Дверь машины захлопывается как раз в ту минуту, когда Стив отпирает входную дверь. Он говорит над моей головой:
— Еще раз проверю, все ли в норме внутри.