Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
Тивадар вспомнил нежное, лунообразное лицо погибшей жены. Её чёрные глаза, густые ресницы, под которыми она всегда таила свой взгляд, серпообразные чёрные брови, вечно удивлённые пухлые губы… И ярость лавой молодого вулкана заклокотала в нём.
Князь прошёл в трапезную и увидел Шэна, читающего за столом очередную книгу. Тивадар давно перестал удивляться неуместности пристрастий своего Белого дракона.
— Позови княгиню, — устало попросил он, опускаясь в кресло. — Только спроси прежде, можно ли к ней войти. Возможно,
Шэн метнул на брата быстрый взгляд. Закрыл книгу, бережно переложил её на подоконник.
— Что это? — равнодушно полюбопытствовал Тивадар.
— «Гибель Арчисвальда».
Князь приподнял бровь.
— Ты читаешь любовные романы?
Шэн улыбнулся и не ответил, сочтя вопрос риторическим. Наклонил голову в знак почтительности и направился к двери. И в этот момент в зал вошёл запыхавшийся Эвэйк. За ним шагнул незнакомый, могучий мужчина в простой одежде воина.
Белый дракон замер, прищурившись.
— Я вижу, что не опоздал? — улыбнулся княжич. — Приветствую тебя, брат мой.
Он чуть согнул колено и наклонил голову, а затем прошёл к своему месту. Незнакомец бесшумной тенью скользнул за ним и невозмутимо занял место позади кресла Эвэйка.
— Кто с тобой, брат? — полюбопытствовал Тивадар.
— Нат, мой новый телохранитель. Он стоит всей моей дружины, брат, клянусь. И мне не нужно будет отныне отвлекать Шэна от его обязанностей.
Эвэйк лучился довольством.
— Я бы предпочёл, чтобы Шэн вначале испытал его силу, — сумрачно отозвался князь.
— Пусть испытает, — легко согласился княжич. — Мы кого-то ждём?
— Княгиню, — Тивадар откинулся на спинку и внимательно взглянул на младшего. Тот помрачнел. — Шэн, ты что-то хотел?
Белый дракон отмер, покачал головой и вышел.
— Женщина за мужским столом, брат? Нас ждут перемены?
— Княгиня, Эвэйк. Не забывай о её титуле.
Княжич стиснул кулаки.
— А также Серебряная герцогиня. Ведь замужество не отменяет её прежний титул, не так ли?
— Ты злишься? — Тивадар хмыкнул и улыбнулся. — А что тебя злит больше, то, что она — дочь Ларана, или то, что у меня появятся наследники?
Эвэйк побледнел от обиды и возмущённо взглянул на старшего:
— Не оскорбляй меня подозрениями. Ты знаешь ответ.
И зал погрузился в молчание. Каждый из братьев размышлял о своём. Тивадар вспоминал жемчужно-розовое, изящное тело с небольшими крепкими холмиками грудей… Когда дверь наконец раскрылась, лёгкие шаги княгини нарушили тяжёлую тишину.
Джайри вошла и застыла в дверях. Ей понадобилась почти полминуты, чтобы прийти в себя от изумления.
Натфари? Но — как? Каким образом?
— Приветствую тебя, муж мой, — произнесла она, потупясь, — прости, я не ожидала, что кроме тебя будут ещё иные мужчины.
Глава 14
Щенячьи восторги
— Спасибо, —
Заросший вонючий мужик нехорошо ощерился:
— Чё ты вякнул?
Принц выбрался из канавы, хмыкнул, бросил в нападавшего золотую монету, отряхнулся.
— Проводи меня. Мне на сегодня достаточно неприятностей, — велел, лениво наблюдая за гаммой эмоций на лице ошарашенного бандита. — И да, если убьёшь, то больше не получишь ни медяка. Со мной других денег нет.
— А если не убью? — тупо поинтересовался бандит, шарясь в грязи и отыскивая вожделенный металл.
Нашёл, попробовал на гибкость гнилыми зубами. Сглотнул.
Ульвар смахнул с рукава воображаемую пыль. Пыли на одежде не было — была лишь грязь.
— То завтра получишь ровно такую же прелесть. В условленном месте и в условленное время.
— Врёшь!
Принц приподнял бровь и надменно взглянул на него.
— Простите, ваша милость, — мужик скрючился в том, что считал поклоном. — Я провожу. Ни одна тварь не посмеет вас коснуться.
«Замечательно», — хмыкнул Ульвар. Тело ломило. Он был готов поразить лекаря многочисленными следами побоев. Завтра.
Голова трещала. Принц редко позволял себе пить до состояния невменяемости или потери контроля. Да, собственно, никогда. Это был первый случай. Ульвар плохо помнил, что с ним происходило последние несколько часов. Какие-то женщины, какие-то собутыльники, драки… Поножовщина… Потом они пили по кругу… Потом снова женщины… Кажется, Ульвар грязно приставал к жене вот этого типа… Впрочем, в её статусе принц не был уверен.
Он молча пошёл по топкой грязи, которую местные жители называли улицей. «Как много мы готовы отдать за наших женщин, — думал Ульвар, — как много мы ради них готовы сделать… И как недорого мы их продаём».
Принц перепрыгнул через лужу, в которой отражалось синее, вечернее небо, и упал бы в неё, если бы оскорблённый им муж его не поддержал.
«В общем, не такая уж сильная разница, — продолжал размышлять Ульвар, — за золотой продать или за королевство». И он почти любил этого товарища по скотству. Наследнику захотелось обнять почтительную синюшную рожу подлеца и объяснить ему, что женщина — это душа, а душа так недорого, в сущности, стоит… Но остаток мозгов подсказывал принцу, что тот безмерно пьян, а потому объятья и признания лучше отложить до завтра.
— Ваша милость, дальше вы можете идти сами, — угодливо дохнул перегаром в лицо принца подлец, — дальше кварталы богатых, а они того, не любят видеть такую рвань, как я… Да и дальше вас никто не посмеет тронуть…
— Как твоё имя, любезнейший?
Пьяница хитро прищурился. Видно было, что сейчас соврёт.
— Бэг, Ваша милость…
— Завтра утром, Бэг, подойди к воротам королевской резиденции. Не тем, что главные. К восточным. Назови своё имя и скажи, что пришёл получить долг.