Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
— Джай, — прошептал хрипло, нагнувшись к самым её губам. — Я понял, как остро ты мне нужна. Я сходил с ума всё это время, но… Я готов ещё подождать. Недолго. Моё терпение заканчивается. Ты всё равно будешь моей, пойми! Мы с тобой слишком похожи. Слишком хорошо друг друга понимаем. Мы станем либо любовниками, либо врагами. Я не хочу, чтобы ты была моим врагом.
Он зарылся лицом в её волосы, целуя их.
— Если ты станешь моим врагом… я тебя уничтожу, Джай. Ты — умница, но… Неужели ты ещё не поняла, что противостоять мне не сможешь? Я просто раздавлю тебя… Просто, Джай… Без усилий.
Джайри
— Не бойся, — он верно понял её, и от этого девушке стало ещё более не по себе, — я не стану воевать с такой славной, милой девушкой. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной счастлива, Джай. Это обязательное условие. По-другому не будет. Ты знаешь, что я — не великодушный рыцарь без страха и упрёка. Я сволочь и эгоист.
«А Шэн…» — подумала она, но король вдруг наклонился и жадно поцеловал. Джайри дёрнулась, и Ульвар ослабил объятия.
— Как же ты меня мучаешь! — прошептал он и вдруг процитировал: — «Огонь и лёд. Железо и вода. Я побеждаю и сдаюсь тебе на милость…». Сдавайся, Джай. Только так ты сможешь победить.
Девушка попятилась, но король властно удержал её.
— Ты… ты был у меня в кабинете?
Она не узнала собственный голос, неожиданно севший. Ульвар, дышавший тяжело и рвано, потёрся о её волосы и снова зашептал:
— Да. Мне было очень плохо, Джай… Я понял, что должен отказаться от тебя во благо Элэйсдэйра… Я ходил по твоему особняку и грезил. И в какой-то момент даже увидел тебя. В твоём кабинете. Перебирал твои бумаги, и вот эти стихи, набросанные поверх черновиков писем… И тогда я увидел тебя.
Джайри почувствовала озноб.
— А дальше?
— Я объяснял тебе, что не смогу тебя спасти. Что если вытащу, то начнётся война… Не могу, несмотря на то, что люблю. А ты ответила, что хочешь, чтобы я стал твоим первым мужчиной…
Девушка снова вздрогнула. Зябко поёжилась и отстранилась.
— А ты ответил: «поздно». И сейчас я тоже скажу: «Поздно, Уль». Потому что моим первым мужчиной стал князь Тивадар.
— Мне плевать, — Ульвар криво усмехнулся. — Первый или третий…
И он вдруг стиснул её и снова поцеловал. Крепко и жадно. Волна первобытного ужаса залила её. Джайри замерла. Сердце билось о рёбра, словно требуя выпустить его. Девушка задрожала. Но вместе с ужасом из глубины поднимался жар. И голова закружилась.
Ульвар вдруг разжал руку и сделал полшага назад. Посмотрел на неё потемневшими глазами из-за расширившихся до предела зрачков и прохрипел:
— Джай, иди. Я подожду, пока ты придёшь в себя. Не хочу тебя пугать.
Он провёл пальцами по её щеке, снова наклонился и коснулся её губ губами. На этот раз мягко и нежно. Выдохнул.
— Иди, отдыхай.
И резко отошёл, словно был не уверен в собственном самообладании. Уль? Уль не уверен в себе?!
— Я сейчас позову Отаму, она проводит тебя в твою комнату. Да, я заслужил все твои упрёки, и, может быть, заслужу ещё. Король повенчан на королевстве. Он не имеет права им жертвовать ни для кого. Ни для любимой, ни для матери, ни для дочери. Я рад, что ты сбежала. Рад, что Тивадар погиб. Но если бы я мог всё изменить, я сделал бы тот же выбор. Разве что не отправил бы тебя в Шёлковый щит. Это единственное,
Он позвонил в колокольчик, и вскоре вошла та самая девушка из кареты. Она показалась Джайри скованной и напуганной. Ульвар смотрел в окно. Его приказ прозвучал почти обычным, ровным и дружелюбным голосом. Может только чуть хрипловато:
— Я бы хотел, чтобы ты помогла её светлости дойти до спальни. И помогла ей приготовиться ко сну.
Отама молча поклонилась.
Джайри смотрела на его спину, такую прямую и ровную. На плечи, принявшие на себя всё бремя королевства, и ей вдруг стало бесконечно жаль нового короля. Она лёгким шагом пересекла комнату, обняла его со спины и шепнула:
— Я понимаю. Я тебя не виню.
А потом отпустила и вышла. Отама прошла за ней.
Король стоял и смотрел, как ветер кружит лепестки вишнёвых цветов… Или сливовых. Или каких-то там, он не знал. Было похоже на снежную метель. Его охватило чувство глобальное одиночества и усталости.
«Она слишком слабая. Она не потянет, — думал он. — Даже если очень захочет, то просто сойдёт с ума. Слишком человечная. Действительно что ли посадить куда-нибудь в высокую башню? Чтобы даже слухи о том, что происходит в королевстве, не доходили? Так ведь завянет…»
Идея с университетом была прекрасна. Как раз то, что и развлекало бы Джайри, и увлекало бы. Герцогиня чувствовала бы себя полезной, вершила бы великие дела, и, может быть, у неё бы не хватило времени лезть в политику? Вся вот эта грязь и жестокость — это не для неё. Это её сломает.
Поначалу Улю казалось, что Джайри такая же как он. Наверное, принц очень хотел в это верить, если не замечал, упорно не замечал даже её страх перед наказанием за украденное варенье. Уже тогда можно было бы понять, что Джайри — другая. Более правильная и совестливая.
Она — как королева Леолия. Чёрная королева. Королева-ведьма. Но кем бы была мать без Эйда? Без своего Медведя, который мог обнаружить заговор, арестовать, пытать, а затем казнить заговорщиков? И всё это — не посвящая в грязные дела супругу. Хорошо царствовать, когда кто-то разгребает твои конюшни.
Эйд женился на Леолии уже осознав всё это, уже разобравшись, что не женское это дело — разгребать грязь. А Уль… сделал большую ошибку. Самую большую ошибку в жизни. Слишком многое теперь знает и понимает Джайри. Будет очень сложно сделать так, чтобы жестокая правда её не коснулась. А правда Ульвара намного страшнее, чем правда Эйда. Медведь расследовал реальные заговоры, убийства и преступления. Уль — инсценировал их.
Проблема в том, что Альдо повзрослеет и непременно устроит этот самый мятеж. И пожар охватит Юг. А на Западе его поддержит Морской щит. И войска султана пересекут границу. Но разве кому-нибудь объяснишь справедливость превентивного удара?
Если бы палач точно знал, что вот этот младенец вырастет и станет жестоким убийцей, если бы казнил младенца, сохраняя жизни другим, разве его не осудили бы за это? Да те же несостоявшиеся трупы первыми бы начали возмущаться!
Ульвар выдохнул, вышел и позвал Бэга. Верный слуга тотчас оказался рядом. Легко с такими: совестью не мучаются, лишних вопросов не задают, любые приказы выполняют…