Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
— Я был слеп и глух… Хуже: я хотел быть слепым и глухим. Видя, не видеть.
«Ты возомнил себя богом», — зазвенел в памяти крик Джайри.
Шэн выдохнул, подобрал дрова, связал их и закинул на плечо. Страдать — это прекрасно, но не тогда, когда от тебя зависит жизнь другого человека.
«Я обо всём этом подумаю потом», — решил он и направился к пещере.
Надо выспаться. Надо собраться с силами: предстоял дальний и опасный путь. Какой толк Джайри в его мыслях и терзаниях? Сейчас ей нужна его голова, внимательность и сила…
Девушка лежала, скрючившись под двумя плащами, и
Джайри снова снился лабиринт. Холодный и сырой. Девушка бежала по нему, скользила и падала. Плакала и звала кого-то, сама не понимая кого. Её колотило от страха, как будто позади что-то тёмное и страшное наступало.
И вдруг лабиринт исчез, и Джайри стало тепло. Она приникла к этому чему-то тёплому и оказалась верхом на коне. Дул степной ветер, насыщенный травами. Коротко вскрикивали орлы над головой, а под девушкой мчал конь, высоко вскидывая ноги в белых носочках. Джайри засвистела, подняла руку в грубой перчатке, и на неё спикировал сокол. А вокруг простиралась степь — безграничная, вольная, как сама свобода… И конца и края нет…
— Джайри, — тихо позвали её, — нам пора.
Девушка открыла глаза. Вокруг царила темнота. Шэна она скорее почувствовала, чем увидела.
— Мне снилась степь. Это странно, ведь я никогда не была в настоящей степи… И травы, как волны, и небо огромное, бесконечное…
— Осенью трава выгорает на солнце, и от сотен копыт поднимается пыль, — задумчиво ответил Шэн. — Всё вокруг теряет чёткие очертания, становится зыбким, и солнце играет в мареве. Нам пора. Никто не будет искать нас ночью, а, значит, нам нужно уйти как можно дальше. Я уже всё перенёс наверх, осталась только ты.
Джайри хмыкнула. Странно, но память словно закрыла дверь в чулан, где хранились страшные воспоминания. Как будто прошедшая ночь была лишь сонным бредом.
— Я обвяжу тебя верёвкой и подниму наверх. Твоя задача — не удариться о стены…
— Я могу сама залезть. Ты даже не подозреваешь, как много всего я умею сама.
Шэн ответил не сразу:
— Верю. Но, пожалуйста, давай поступим так, как я предложил. Иначе я буду за тебя бояться.
— Ты умеешь бояться? — удивилась Джайри.
— Умею. Я давно бы погиб, если бы не умел.
— Хорошо.
Он стал обвязывать её, причём не вокруг одной талии, как думала девушка. Хитрым узлом Шэн провёл верёвку между её ног, и, когда он коснулся девушки рукой там, Джайри вздрогнула, словно её пронзило что-то мучительно тёплое, но приятное. Когда Шэн закончил, она прильнула к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала в губы. Он ответил, и голова закружилась так сильно, что пришлось схватиться за его плечи.
— Джайри, — прохрипел Шэн, и девушка вздрогнула, не узнав его голос, — нам…
— Знаю. Ты считаешь меня испорченной?
— Нет, — он шумно выдохнул. — Я считаю тебя женщиной. Самой умной и храброй из тех, кого я встречал. А сейчас сядь, пожалуйста, вот сюда. И держись за камень. Мне придётся
Джайри всё же ударилась пару раз, пока он её поднимал: плечом и коленкой. Зато, когда, наклонившись, он вытащил её, перехватив под плечами, в лицо подул свежий воздух. Джайри запрокинула лицо вверх и рассмеялась звёздам. Свободна… Девушка вдруг ярко осознала это. Впереди её ждёт много трудностей, но она с ними разберётся. Потом. Обязательно разберётся.
Шэн засвистел, и через некоторое время в тишине раздался топот копыт.
Мужчина обернулся к Джайри и принялся развязывать верёвку вокруг её тела. И снова девушку обдало жаром. И тут она почувствовала, что его пальцы дрожат. И улыбнулась с неожиданным торжеством. «Значит, я не одна плавлюсь».
— Шэн, — прошептала, задыхаясь, — поедем со мной в Серебряный щит… Если удастся расторгнуть брак с Тивадаром, я… Давай поженимся? Я никогда не хотела становиться любовницей Уля. И по-прежнему не хочу. Ты мне нравишься, и я тебе нравлюсь, и… Да, я не скрою, герцогом ты не будешь. Я не отдам тебе свой щит, но…
Она не сразу поняла, что это за странный звук. Решила, что чихнула лошадь. Но потом Шэн закашлялся, и, не выдержав, внезапно расхохотался уже откровенно. У него был негромкий смех, но очень заразительный. И всё равно Джайри обиженно отвернулась.
— Прости, — прошептал Лис, притянув её к себе. — Просто до тебя ни одна девушка не делала мне предложения выйти за меня замуж. И я не слышал, чтобы кому-нибудь их делали.
Он ткнулся лицом в её макушку, затем подхватил и посадил на побежавшего коня, взлетел позади. Джайри продолжала сердиться. И сердилась, пока они не выехали из леса, и не увидели Золотое гнездо в лунном свете. Девушка невольно плотнее прижалась к груди всадника. Ей вдруг стало холодно. Шэн закутал их обоих в плащ и пустил лошадь галопом. Замок был далеко, и Джайри понимала, что с его стен в темноте ночи их силуэт было не различить, и всё равно затаила дыхание. И выдохнула только, когда Гнездо дракона исчезло с глаз.
Обернулась к нему, вглядываясь в лисьи глаза:
— Шэн, я не хочу с тобой расставаться, — призналась честно. — Но и в степь ехать я не хочу… Вот это… целыми днями одно и тоже: он пахал, а она пряла, или чем там кочевники занимаются — это не моё. Я люблю мой щит, мне нравится быть его хранительницей. Думать о многом: о новых крепостях, обороне, о морской торговле и дорогах. Решать вопросы гильдий. Участвовать в Совете щитов. Мне нравятся наши балы и праздники. И одежда. Даже корсет, который придаёт талии особенную тонкость. Мне нравится борьба разумов, кто кого перехитрит. Мне скучно будет в шатре среди табунов.
— Понимаю, — отозвался он. — Ты — другая.
Джайри снова рассердилась:
— Шэн, — резко прошипела она. — Я говорю с тобой откровенно и искренне. Мои слова могут дать тебе повод презирать меня, но…
— Почему? — удивился Лис.
— Что — почему?
— Почему презирать?
— Неважно. Важно то, что ты по-прежнему скрываешь от меня свои эмоции и мысли. И это ужасно меня злит!
Некоторое время она слышала только цокот копыт. Вокруг простирались каменные склоны, валуны и камни, да где-то на севере светлели вершины гор.