Побеждаю и сдаюсь
Шрифт:
— Вернёмся в Шуг, отдай ребёнка матери, — велел король.
Тот кивнул.
И можно было бы разыграть Отаму как-то иначе… Например, приставить к Джайри, заставлять доносить, но… Уль не был жесток. Вернее, он не был бессмысленно жесток, и, если можно было без злодейства обойтись, то он обходился.
— Лорд Ойвинд пришёл в себя, — доложил Бэг.
— Отличная новость, — хмыкнул Ульвар. — Проводи меня к нему.
Глава 31
Сердце лабиринта
Джайри
Ей нужно попасть в сердце лабиринта! Там её кто-то ждёт. Но кто — Джайри не помнила.
Бег замедлялся, ноги словно наливались тяжестью. Вдруг ей словно шепнули на ухо: «правило правой руки…». Девушка застыла. Она ведь и раньше знала это правило! Знала! Отец рассказывал, когда Джайри была совсем ещё маленькой. Чтобы не заблудиться в лабиринте, нужно от его входа держаться правой рукой за стену и не отпускать. Рано или поздно непременно выйдешь. Главное, чтобы не поздно, чтобы хватило сил дойти.
Надо было так идти от входа. Потому что сейчас, если правая стена окажется внутренней, то вокруг неё можно будет ходить часами, не понимая, что ходишь по кругу.
Джайри задумалась. Сняла с пальца серебряное кольцо, положила на пол. Ей было жаль его не потому, что это было древний фамильный перстень Серебряных королей. Нет. В особняке осталось много фамильных вещей. Там, под нежно мерцающим голубым камнем хранилось сероватое зёрнышко. Стоит его проглотить, и все мучения закончатся разом. Если они, конечно, заканчиваются смертью.
Девушка коснулась правой рукой холодной стены и вздрогнула. Ей показалось, что ледяной камень вытягивает её душу. Или тепло. Она снова пошла, внимательно глядя под ноги. С каждым шагом словно незримая тяжесть придавливала её к земле. Во рту пересохло, горло раздирала засуха. Голова кружилась, и вскоре Джайри не просто касалась стены пальцами, а уже откровенно держалась за неё, чтобы не упасть.
Она не поняла, в какой момент впереди замерцало золотистое свечение. Но догадалась сразу же: «Сердце лабиринта!» Вот только радости не было. Наоборот, душа словно съёжилась, заледенела от ужаса. Джайри внезапно осознала, что совсем не хочет туда попасть, но… Это надо было сделать! Иначе лабиринт станет сниться снова и снова.
Центр лабиринта оказался обычным — круглый каменный зал, без украшений. В полу — люк. Тоже каменный. Люк с кованным изображением чего-то многорукого, выполненного из металла. В бронзовых лапах монстра бился и трепетал золотистый огонёк. «Это — душа… моя душа», — вдруг поняла Джайри и тут же почувствовала резкую боль. Ей показалось, что когтистые лапы чудовища, похожего на паука, впились когтями в её грудь.
Джайри закричала, упав на камень. Но острые кривые когти проникали всё глубже и глубже. Ещё немного —
— Джайри!
«Шэн!» — чуть не закричала девушка в голос, но тут же вспомнила: Шэн тоже выбрал не её. Честь. Долг. Решить вопросы с братом… Лис тоже бросил её одну…
— Джайри… Проснись…
Тёплые губы коснулись её лица. Джайри захлебнулась плачем, вздрогнула, выныривая из ледяной бездны. Распахнула глаза и увидела совсем рядом прозрачные глаза Ульвара. Король сидел на корточках. Рядом с ним на полу чадила свеча.
— Джайри… Ты кричала, — снова прошептал он, гладя пальцами левой руки её щёку.
И Джайри внезапно поняла, что всё её лицо — мокрое.
— Лабиринт, — прохрипела она, дрожа. — Уль, мне страшно… Мне так плохо. Так одиноко и страшно…
— Как на Солёных островах? По которому мы бегали в детстве?
— Нет… Высокие стены… чем дольше идёшь, тем выше… И монстр… Живой…
Он вздохнул.
— Так должно было быть, малышка. Пока ты борешься, пока ты воюешь, пока над тобой висит угроза — ты не осознаёшь всего. Ты воин. Как только ты в безопасности — накрывает волна пережитого ужаса.
Джайри глубоко вдохнула, пытаясь отдышаться — она задыхалась. Приподнялась на подушках, посмотрела на друга пустым взглядом.
— Налей мне вина. Пожалуйста.
Ульвар встал, подошёл к столику, налил бокал.
— У тебя такое было? — мрачно спросила девушка, следя за ним.
— Да, — он подал ей бокал. — Мне и до сих пор иногда снится та битва, на которой я лишился руки. Я тогда всерьёз думал, что умру. Мне даже снилось, как я подошёл к замку Смерти. И, знаешь, потом на многое начинаешь смотреть иначе.
Она отхлебнула вина.
— Начинаешь беречь жизнь?
— Нет. Начинаешь понимать, какая это всё хрень, — рассмеялся Ульвар. — Ты вдруг осознаёшь, что, по сути, ты умер. Потому что между секундой и десятками лет нет ни малейшей разницы. Ты — практически мёртв, и все вокруг — такие же трупы. И от того, умрут они чуть раньше, или чуть позже, ничего не изменится. И любовь, честь, благородство, долг и всё вот это… Ты всё равно сдохнешь. И тебе будет плевать: плачет там кто-то о тебе или проклинает.
Джайри закуталась в одеяло и прошептала с тоской:
— Тогда зачем жить, Уль?
— Затем, что это приятно. Приятно бороться и побеждать. Приятно любить. Приятно быть живым, Джай. Просто жить. Намного приятнее, чем быть дохлым.
— Но ты не просто живёшь! Ты — король. Ты живёшь для…
— Потому что мне это нравится. Потому что я — самый умный. Потому что остальные — идиоты, и больше править лошадью, везущей нашей страну, некому.
Он присел к ней на постель, и Джайри подобрала ноги.