Под знаком ЗАЖИGАЛКИ
Шрифт:
На фоне пар, разыгрывающих нешуточный житейский шахматный гамбит с непредсказуемым финалом, выделялась девушка, сидевшая за столиком одна. Пару ей составляла книга. Светлые вьющиеся волосы, обрамлявшие приятное лицо, задумчивый взгляд серо-голубых глаз, который на мгновенье она бросила на вошедшего Ободзинского, чем-то необъяснимо привлекли его внимание. Нельзя было назвать её сногсшибательной красавицей, но какая-то особая аура окружала её столик, котором была только книга, допитый капучино и невидимый экран, отделявший её от всех остальных. Интересно…
– Давайте попробую отгадать автора? Маринина? Нет, Дарья Донцова! – (Интересно, как у виски получается стирать любые
Девушка подняла чуть удивленный взгляд на него, секунду помедлила и с полуулыбкой ответила:
– Нет. Платонов. «Котлован».
Он почувствовал, как его крутой, чуть снисходительно-ковбойский «прикид» жалко стекает с него, как тушь под проливным дождём. Чисто проведённый невзрачным новичком бросок, и самоуверенный разрядник оказывается на лопатках.
– А что так бывает, что девушки читают Платонова? – смущённо пробормотал он.
– Бывает, – ответила она и невозмутимо продолжила чтение.
Второй раз за вечер он почувствовал болезненный укол по собственному самолюбию. Второй раз за вечер он почувствовал, что кто-то сильнее, прозорливее, интеллектуальней. Платонова он читал на втором курсе Горного университета в Питере, но так не дочитал и до половины. Плотный график учёбы, подработка в пиццерии после занятий съедали всё условно свободное время. Возвращаясь на метро в общагу, он больше читал лекции по гидродинамике и петрофизике, чем художественную литературу. Так он себе объяснял, но на самом деле он знал, что не дочитал, потому что Платонова не так просто читать, да и не относился этот автор к категории модных у них в универе. Разве «совок» может блистать интеллектом? Горячие девяностые лишь подтвердили обратную взаимосвязь между уровнем интеллекта и успешностью в жизни. А «успешным» очень хотелось стать, чтобы выбраться из грязи и нищеты, в которой пребывали тогда девяносто девять процентов населения России.
– А я его так и не дочитал, – вдруг совсем просто и неожиданно для себя сказал он.
Она подняла на него глаза:
– Отчего же? Не пошел?
– Да, – выдохнул Ободзинский. И вдруг стало так легко и просто на душе, – слишком много умственных усилий потребовал. Наверное, я к этому был не готов.
– Да, – она улыбнулась как-то по-домашнему и доверительно, – мне тоже нелегко его читать. Некоторые куски приходиться перечитывать.
И чуть вздохнула, полуулыбкой одними уголками губ.
С Леной они просидели до закрытия «Манкис». Они говорили о современной российской литературе, немного о западной прозе, о жизни на западе, об их менталитете, о наших ценностях, об отношениях.
Шутили об перипетиях пандемийной «офисно-домашней» работы, когда все с удивлением обнаружили на удалёнке, что, хотя ты встаёшь на час позже, в реальности работаешь на три часа больше: работа начинается с подъёма, когда ты с заспанными глазами в домашних шортах с голым пузом\в лёгком халатике без макияжа (нужное подчеркнуть) втыкаешься взглядом в компьютер. Продолжается в обед, когда ноут торжественно возглавляет процессию на кухню. И заканчивается, когда ты с очумелым взглядом «драфтишь» в десять вечера документы, которые, конечно, же нужно сделать завтра к утру.
Конечно, же в одиннадцатом часу вечера ты в невменяемом виде забрасываешь внутрь себя, как гранаты во вражескую траншею: холодный стейк, оставшийся с обеда, остатки вчерашнего салата, бутерброд с сыром и варёной колбасой, выживший в завтрак, и окропляешь это всё взрослым бокалом рислинга до краёв. Естественно, после этого всю ночь тебя в постели ждут «немцы, танки, наступление» и цитируемый бойцам в атаке текст коммерческих
Утром ты встаёшь окончательно разбитый то ли немцами, то ли тупостью бойцов, так и не сумевшими в атаке отстоять наши требования в контракте, то ли гранатами, которые ты забрасывал весь вечер «не в тот окоп».
Конечно, в дистанционке были и плюсы. Например, участие в онлайн видеосовещаниях по «Скайпу» или «Зуму». Белоснежная рубашка, галстук, домашние трусы и домашние тапочки составляют основной дресс-код топменеджера нефтяной компании.
Сложность возникает в двух случаях, если самурай в порыве страсти, вызванном грандиозностью его великого предназначения и тупостью крестьян, не желающих смотреть дальше положенной им чашки риса, резко вскакивает со стула, обнажая отсутствие золотой кольчуги на «том самом» месте. Или, если во время проникновенного цитирования самураем танка невежественным крестьянам, внезапно начинает звонить его мобильный, который лежит в другом конце комнаты на подоконнике, на котором высвечивается его сёгун. Все скайп-присутствующие немедленно выходят из летаргического сна, в котором пребывали последние полчаса вдохновенного спича их предводителя, достают попкорн и с большим интересом ждут захватывающего продолжения.
Что будет дальше? Сёгун на корточках, чтобы в видеокамеру по-прежнему попадала только верхняя часть его тела, засеменит на другой конец комнаты, или величественно проигнорирует Главного, не прерывая патетики своих танка, или примитивно выключит воспроизведение видео на Скайпе?
Если же совещание проводится без подключения видеосвязи, тогда офисный самурай ограничивает свой гардероб синими домашними шортами с белой надписью «Serf». Лицо, ищущего просветления, устремлено к высоким корпоративным целям и выполнению производственных KPI, и потому недостижимо для бритвы и расчёски. Ибо ничто лишнее не должно сбивать самурая с его пути…
Впервые ему было так легко: он не пытался произвести впечатление, блеснуть эрудицией, соблазнить девушку, он говорил с ней так, как иногда говорил сам собой. Не случайно, самый понимающий тебя собеседник – это ты сам. Тот собеседник, который поймёт твои самые сокровенные мысли, желания и ощущения, от которого нет необходимости что-то скрывать, потому что он понимает и принимает тебя всегда таким, какой ты есть и что бы с тобой ни произошло.
Такого собеседника ты можешь искать всю жизнь, перебирая людей, как колоду карт, разглядывая со всех сторон их фигуры, форму, иногда даже пытаясь заглянуть чуть поглубже, в их душу. Но не найдя там ничего, возвращаешься к созерцанию ласкающих взгляд «девочек-секси» с длинными ногами и осиной талией, которыми ты пытаешься заглушить внутреннюю душевную пустоту. Часто это удаётся, особенно, если поработать над собой и заполнить возникшие душевные дыры чем-то сексуальным или материальным, или даже учебно-образовательным. Главное – это не допускать возникновения внутреннего вакуума, который начинает тебя засасывать внутрь себя самого…
Они с Леной медленно шли к метро. Фонари на Садовой бросали пригоршни света на витрины магазинов, ажурные лепнины фасадов домов, на радостные ярко освещенные окна, вернувшихся домой людей, и на тёмные насупленные окна тех, кто не очень к ним спешит.
У метро «Сенная площадь» они остановились.
– Тебе куда? – он заметил вдруг, что сказал это как-то смущённо.
– До «Пионерской», – просто ответила она и улыбнулась.
– Лен, давай я тебе вызову такси, – смелея и возвращаясь к своему обычному тону, предложил Ободзинский.