Под знаком ЗАЖИGАЛКИ
Шрифт:
Никонов немного помолчал и уже внимательно посмотрел на Ободзинского, как будто раздумывая над чем то, и продолжал:
– Сейчас реализуем интересный проект в Волосовском районе Ленинградской области. Мы выкупили 100 гектаров земли. Учитывая хорошую локацию, рядом с озером, стоимость сотки в Волосовском районе, сто – сто пятьдесят тысяч, сам можешь посчитать предварительный «вэлью 12 » проекта. Этот участок находится рядом с воинской частью, которая будет расширяться за счёт него. Уже издан приказ Шойгу и уведомление об изъятии земельного участка для государственных нужд. Компенсация собственникам будет идти по рыночной
12
Стоимость (англ.)
Никонов улыбнулся.
«Виски действительно умеет развязывать язык», – подумал Ободзинский.
– Ты сказал мы? – спросил О.
– Да. Я с двумя партнёрами. Наша «ОООшка» – собственник этого земельного участка.
– Молодцы! Дело сделано!
– Да, только небольшая проблемка. Но я её решу. – Никонов скривил рот. – У меня один партнёр срочно выходит из ОООшки.
– В такой момент? Странно.
– Он переходит на работу департамент строительства Минобороны. Сам понимаешь, сразу возникают вопросы антикоррупции и противодействия мошенничеству, там с этим очень строго.
– Обратно на зарплату? – Ободзинский снисходительно улыбнулся.
– Ха! Как тебе пятнадцать процентов со стоимости каждого подобного проекта? Ни рубля не вложив? Хорошая «зарплата»? Ты думаешь такие проекты просто так в руки сваливаются с неба? Он три года своих знакомых «окучивал» в минобороне, наконец-то, всё срослось! Теперь будем получать такие проекты один за другим!
– А что за «проблемка»?
– Мне нужно выплатить ему стоимость его доли, причем выплатить срочно. Деньги в Москве ему сейчас оооочень понадобятся, я его понимаю. Да, ладно, я решу. Наверное, срочно продам дачу. Жаль потеряю в деньгах из-за срочной продажи, но потом наверстаю, – Никонов опрокинул в себя рюмку и запулил по стойке её обратно бармену. Через три секунды она прилетела обратно полной.
– Как дела, мальчики?
Рядом стояли две девушки, высокая блондинка в красном блестящем мини платье, чуть прикрывшем упругую, хорошо прокаченную в спортзале задницу, и почти совсем не прикрывшем яростно рвущиеся наружу большие груди, уставшие ждать, когда на них обратят наконец внимание, и брюнетка, весь гардероб которой составляли черная кожаная куртка с заклёпками и тонкие черные ажурные чулки, очень сексуально обтягивающие стройные ножки, заканчивающиеся где-то у ушей. Красотки профессионально просчитали, что принятая доза виски уже подготовила «мальчиков» для использования по назначению, осталось только определиться, кто кого берёт «в оборот».
Никонов и Ободзинский одновременно повернулись к ним.
– Вау, девочки! А мы вас ждали! – серьёзное выражение лица Никонова растаяло и вновь сделалось слегка пьяным и придурковатым.
Ободзинский смотрел сквозь них. Пелена цветочной лёгкости и радостного окружения незаметно рассосалась в воздухе. Какой молодец Никонов! Ещё на курсах Ободзинский смотрел на него чуть снисходительно, понимая, что с его неуверенностью, тому никогда не подняться, не пробиться, просто тюфячёк… «Тюфячёк – это ты сам, а не он», – с лёгкой злостью мысленно сказал он себе сам.
Никонов поглаживал задницу блондинке, что-то нашептывая её грудям и, судя по всему, им это нравилось. Брюнетка, чуть наклонив голову, кокетливо улыбаясь, что-то говорила Ободзинскому,
Молотилка в его голове яростно «генерила» мутный поток неясных мыслей, ощущений, весьма далёких от используемого арсенала брюнетки. Ножка брюнетки явно не срабатывала.
– Ладно, Коля! Рад был тебя увидеть! Слушай, я подумаю, может я смогу тебе помочь. У тебя телефон не изменился?
– Нет, тот же.
– Давай пока! Созвонимся!
Ободзинский повернулся к выходу. Брюнетка ласково улыбнулась ему на прощание, мысленно посылая трёхэтажные проклятия ему и всему его роду в третьем поколении.
На улице было свежо. Он решил пройтись, проветрить свою голову и непонятные пока мысли. На пересечении Гороховой и Большой Морской ветер, как лет сто пятьдесят назад заметил Николай Васильевич, по-прежнему «дул со всех четырёх сторон». Было зябко. Неяркие городские фонари, матовым светом освещающие улицы и тротуары, незаметно заменили надёжно спрятанные за низким серым сводом неба звёзды, став естественной частью вечернего интерьера Питера.
Яркие витрины универмага «Au Pont Rouge» приветливо предлагали мужскую одежду для женщин и женскую – для мужчин. Одевавшиеся там прыщавые худосочные подростки в серо-неопределённого цвета пальто размером XXL (в которых их дедушки затейливо пикапили бабушек в середине шестидесятых), в узеньких черных штанишках по щиколотку (отнятых у младшего брата из восьмого класса), из-под которых игриво подмигивали красно-белые носочки, производили впечатление выпускников досрочно прошедшего выпуска клоунов в Цирке на Фонтанке.
Нечто среднее между цветастой кипой и «евротюбетейкой», прикрывавшее у апологетов моды геройский тарасбульбовский чупрун, ошеломляюще действовало на «фиолетововолосых мальвин» в папиных пиджаках и спецназовских ботинках, тусующихся здесь же, у «Понт Руж», то ли в поисках понтов, то ли в поисках приключений на свою пятую точку.
Эти последние тенденции crazy vogue в этом универмаге всегда вызывали смешанные чувства у него от «до чего ужасна и непредсказуема сегодня мода (и это называется «модой»?!)» до «судя по моему восприятию сегодняшней молодёжи, слухи о том, что все мамонты вымерли, оказались несколько преувеличены». Он тщательно следил за своим внешним видом и, в допандемийное время, возвращаясь зимой с «каталки» на горных лыжах в Червинии или Курмайоре, всегда заезжал в Милан, чтобы прикупить костюм от «Brunello» или «Brioni». Поэтому в голове никак не складывалось – как можно одевать и носить подобную одежду, если можно так назвать эти тряпочки в виде балахонов, начисто лишённых каких-то гендерных особенностей для обладателя.
Мысли яростно скакали галопом где-то рядом, то толкаясь и сбиваясь в табун, то разбегаясь параллельными курсами. Он иногда заглядывал в них, но старался не задерживаться с ними.
Вечер плавно уходил. В «Mickey&Monkeys», на углу Гороховой и Казанской, куда он зашёл выпить кофе, сидело всего человек десять, несколько парочек, которые уже заканчивали традиционную вступительную часть начальных отношений (совместная прогулка в парке, свидание в «Русском музее», и наконец, ужин в уютном ресторанчике). Ужин подходил к концу, и теперь у каждого в голове носился рой мыслей. У Него: «Уложусь в бюджет или нет? «Даст» сегодня или нужно будет вести её ещё в субботу?» У Неё: «Всё ли было сегодня прекрасно, как она рисовала в голове утром? «Давать» сегодня или перенести этот вопрос на завтра после суши в «Токио Сити»?» Официанты торопливо разносили овершейки в высоких бокалах, наполненных разноцветными кремами, печеньками, вафельными рожками, трубочками, которые должны были помочь дамам принять финальное решение, так как на их кавалеров уже невозможно было смотреть от жалости.