Под знаком ЗАЖИGАЛКИ
Шрифт:
И вот вчера вечером они уже гуляли возле крепости у вершины, шелестящей тёмной листвой, старой замшелой Замковой скалы, где был основан город.
Через два часа они снова зашли погреться в «Драгонфлай». Уж больно приятные воспоминания он оставил у Хильды от той «случайной» встречи в баре вчетвером.
Она пила уже второй свой любимый коктейль «SHAKES ON A PLANE» с джином, зелёным чаем с бузиной и малиной, напоминавший ей о любимом севере, не сводя глаз с Ободзинского. Этот интересный русский, казалось, знал всё и о самолётах, о которых он начал рассказывать, услышав название её коктейля, и об особенностей приготовления настоящих стейков на открытом огне, и о сибирских морозах,
– Представляешь, Хильда, этим стенам уже полторы тысячи лет! Сколько взлётов и падений они видели? Сколько раз этот замок переходил из рук в руки? Он по-прежнему на том самом месте больше тысячи лет и с высоты этой скалы бесстрастно смотрит на нас, как на гномиков, суетящихся у его ног с какими-то «суперважными делами». Когда мы уйдём, он так же невозмутимо будет взирать на наших потомков, и на потомков их потомков… Что он о нас запомнит? А как бы ты хотела запомниться ему? – они медленно шли по дороге, возвращаясь из бара в кампус.
– Счастливой, – улыбнулась Хильда и неожиданно для себя подумала, что это так необычно, когда тебе мужчина помогает одеть верхнюю одежду. Как будто мы оказались в девятнадцатом веке. Кавалеры после бала подают дамам соболиные шубы и галантно провожают их до кареты.
Забота со стороны мужчины для женщины очень важна.
Она давно не гуляла с молодыми людьми. А точнее совсем не гуляла. Одноклассники в её закрытом пансионе, где она училась, а потом и однокурсники в университете, совсем не обращали на неё внимания. Да и с её, мягко говоря, очень посредственной внешностью, трудно было предположить что-то другое. Короткие, прямые как палки светло-серые волосы, уныло оголившие чуть сгорбленные плечи; бесцветные, казалось, прозрачные светло-голубые глаза; рыхлая фигура, в серой болотного цвета ветровке, сидевшей на ней мешком, в широких черных прямых джинсах, свободной тёмно-зелёной футболке, имевшей достаточно времени для досконального изучения тела Хильды – всё это женственности и шарма ей не добавляло.
Все так одевались – и молодые люди, и девушки. Но одежда «унисекс» так её маскировала в окружающем северном пространстве, что она становилась просто незаметной для всех. Она сливалась как с каменным городом, с серыми мостовыми, так и с ярким корпусами кампуса, с зелёной листвой, с другими людьми, и даже с Урсулой. Урсулу замечали все: однокурсники, преподаватели, и даже прохожие, идущие навстречу. Они ей улыбались, а Хильду не видели даже стоящие рядом и разговаривающие с Урсулой коллеги.
Маленькая серая мышка с этим смирилась. И вдруг такой видный высокий молодой человек. Этот русский был совсем не похож ни на своего развязного друга Джимми, ни на остальных ботанов-студентов. Его так интересно было слушать. Он такой галантный. Ни одного скабрезного или похотливого намёка. С ним так хорошо. Вчера в баре он сказал, что заплатит сам за весь счёт. А на её попытку достать кошелёк и разделить счёт так сурово посмотрел, что ей стало немного не по себе. И кошелёк тут же спрятался в сумочке. В груди на мгновение накатила тёплая и приятная волна, оставившая возбуждающее послевкусие момента.
– Посмотри, на небе распустились звёзды. Правда красиво? А ты чувствуешь их запах?
– Да, Хильда, это запах большой любви.
Он обнял её за талию и нежно поцеловал в губы. Она двумя руками обвила его шею:
– Да, звёзды божественно благоухают. Но я их больше не вижу.
– Почему?
– Потому что, когда я целуюсь, я закрываю глаза, – она шутливо ткнула его кулаком в бок и засмеялась.
Она знала, что он небогат. Он был совсем не похож
Когда вчера они выходили из «Драгонфлай», он опять молча подал и помог ей одеть её серую ветровку, вызвав удивлённый взгляд официанта. По пути назад она толком не слушала, что он говорил. Ей просто нравился его голос, его странный ещё три дня назад русский акцент, сегодня казался таким милым и тёплым.
И вот сегодня он снова пригласил её на прогулку, и в руке его была роза. Такая необычная для неё красная восхитительная роза. Так бывает?..
…Каждую встречу он дарил ей маленький букетик. Больше всего ей нравились полевые цветы, так напоминавшие ей дом. Букетик вереска. Откуда он знал, что она его так любит?
Все уже привыкли видеть долговязого русского с полной нескладной норвежкой. Что их объединяло? Интересные интеллектуальные разговоры? Трескучие морозы на их родине? Забавный северный акцент у обоих? Тяга к яркому переливающемуся на солнце ослепительно белому снегу? Или полный любовью взгляд светлых блестящих глаз, устремлённых друг на друга? Не знаю.
Он был первым её мужчиной. И в постели, и в жизни.
Мужчиной, который показал каким он должен быть настоящий мужчина. По-европейски – вежливым и тактичным, по-русски – сильным и ответственным за свою женщину. Это было так необычно и ново: видеть в бойфренде, не партнёра, как у всех женщин, который делит с тобой трудности пополам, а – Мужчину. Мужчину, который не боится быть мужчиной, который не боится быть сильнее Женщины, и решать все трудные задачи самостоятельно, ограждая от них свою Женщину.
Он так и не позволил ей ни разу заплатить за общий счёт, даже когда они ходили в дорогой ресторан «The Witchery by the Castle» в старом замке. На накрытом белоснежной скатертью тёмном дубовом столе возле старинных фарфоровых чашек грелся изогнутый чайник, полный зелёного чая со сбором норвежской ели, листьев дуба, можжевельника и лесных ягод.
Рядом официант услужливо примостил небольшую хрустальную вазу с маленьким вересковым букетиком, принесённым её Мужчиной. Белые, как снег, хлопковые салфетки, скрученные и перевязанные алой ленточкой, лежали рядом с массивным чуть позеленевшим от времени бронзовым подсвечником в виде устремлённого вверх перекрученного каната, на котором отбрасывала неяркий свет толстая восковая кремовая свеча.
Два массивных резных деревянных стула каштанового цвета с жаккардовой обивкой фисташково-коричневых узоров, гармонировали с чуть увядшими жёлтыми розами кофейных гобеленов, повидавших не одно поколение владельцев замка.
– Значит, через две недели ты возвращаешься в Россию? И мы расстанемся навсегда? – голос её дрогнул.
– Дорогая, это жизнь. Срок моей стажировки закончился. Как бы я не хотел быть с тобой, но пора возвращаться в Россию.
– И что ты там будешь делать?
– Буду искать работу. Закончив наш с тобой «Heriot Watt», я думаю, обязательно что-нибудь найду. Я буду тебе звонить. Будем общаться. А когда получу отпуск, обязательно приеду к тебе, где бы ты ни была.