Под звездопадами
Шрифт:
– Границы долой! – одним тысячеголосым эхом ответили мы на призыв командования и, воодушевившись напутствием самого фронтового штаба, двинулись в путь.
Сила слов воздействовала невообразимо, и мы были готовы закрыть глаза на все лишения, на препятствия и трудности, двигаться день и ночь ради самой важной и великой цели. Словно гончие псы, окрыленные своей смелостью, верой и упрямством, наделенные властью вершить правосудие во имя Единства, отправились вслед врагу, неся внутри священную идею. Мы были готовы грызть, кусать, резать, стрелять, за победу, за мир!
Но
В одной нашей группе только за эти дни умерло еще восемь человек, а остальные были почти что в предсмертном состоянии. Тяжелые ботинки свободно болтались на исхудалых ногах, натирая кожу до крови, до гниющих ран, и приходилось затягивать шнурки все туже и туже. Мы уже не разговаривали между собой, не смотрели вперед и напоминали живые трупы, ходячих мертвецов, растерявших идею по пути, похоронив ее крошечные крупицы в безднах песка.
Пустыня убивала, медленно, упрямо, систематически уничтожала, не давая ни малейшей надежды на скорое спасение. Было глупо предполагать, что мы способны ее победить и пройти живыми сквозь этот горячий сухой ад. Но все же дошли, потеряв еще треть человеческих жизней, все запасы еды и воды, оставив за собой целые поля, засаженные разлагающимися трупами. Хочется верить, что это того стояло, что это было не напрасно.
Ровно девять дней мы потратили на этот переход. Девять дней мучений, лишений, голода и тягот, убийственной жары. Девять дней, за которые большую часть гвардии покосила власть неумолимой природы. Она справлялась с нами более успешно, нежели враг, поливающий нас огнем денно и нощно из своих мощных орудий. Но на девятый день мы, наконец, уперлись в пустые вражеские окопы, или, вернее, в то, что от них осталось, и от штабного командования поступил приказ разбить лагерь. Они там, наверху, вдруг испугались, что мы все перемрем, и дали несколько дней отдыха. Тот путь, то время, которое мы сэкономили этим отчаянным марш-броском, было навеки потеряно.
– Кто со мной? – спросил Артур, готовясь пойти в небольшую разведку и осмотреться, после того как мы немного отоспались и поели. В его глазах вдруг забрезжил любопытствующий огонек предпринимателя, воскресший после длинной спячки.
– Я пойду, – вызвался Дин.
– И я хочу, – поднялся с земли и я.
– Больше никто? – Артур вопросительно посмотрел на сидящие остатки нашей группы. Десяток голов лениво покачали ему в ответ из стороны в сторону, отказываясь от предложения. – Ну, хорошо, пошли, парни.
Узкие траншеи, разгромленные глубокими воронками от наших снарядов, заплетались в длинные лабиринты и катакомбы,
– Посмотрим, что здесь, – Артур взялся разбирать мусор, доски и камни, бережно и уж очень аккуратно загромождающие вход в очередной блиндаж. – Такого бы взрыв не сделал. Может, они что-то здесь оставили. Провиант какой?
Перед глазами всплыло чудное видение: длинная, сырая полость блиндажа и бесконечные ряды полок вдоль стен с едой, консервами, банками, тушенкой и всем, что только можно пожелать. Фантазия сделала свою роботу, нарисовав нам привлекательные картины, а теперь в дело вступили руки, которые наплевав на боль и усталость, начали выполнять работу, сулившую пропитание.
– Ведь неспроста же его завалили. Неспроста… – бесконечно повторял Артур, работая руками, а мы самоотверженно ему помогали, доверяя чуйке друга. Он-то ошибаться не должен, у него опыт в таких делах. – Неспроста…
Солнце немного повернулось, выплывая из тени, и обдало нас своими знойными лучами. Здесь оно светило не так ужасно, как в пустыне, но после прохладной тени и небольшого отдыха нам было сложно вновь привыкнуть к жаре, и пот опять полился из открытых пор.
– Еще немного, – подбадривал нас Артур, хватаясь за очередной камень своими высохшими пальцами и отбрасывая его в сторону. – Давайте.
Вход в блиндаж потихоньку вырисовывался, избавляясь от заслона из мусора. Теперь уже и мы с Дином поверили в правдивость Артуровых слов. Определенно его забросали неслучайно. Но для чего? Что хотели спрятать? Если там действительно склад с провизией, то почему не забрали ее с собой? Может, их осталось настолько мало, что тянуть тяжелые обозы просто не показалось возможным. Тогда почему его не взорвали, чтоб нам ничего не досталось, а бережно закидали, имитируя взрыв?
Наконец, вход был полностью освобожден. Артур нажал на клапан двери и резким рывком толкнул ее вперед. Она не поддалась, будучи накрепко запечатанной. Не сдвинулась она и после того, как мы втроем навалились на нее.
– Хотите, верьте, а хотите, нет, но там определенно что-то есть. Определенно… – сказал Артур после провальных попыток открыть заветную дверь. – Что же ты скрываешь? – приложившись ухом к нагретому металлу, неслышно задал он вопрос.
– Что? – спросил Дин. – Что ты сказал?
– Хм… Говорю, придумать что-то нужно, – и опустился на раскрошившийся бетон, оперившись о дверь спиной.
– Сами мы ее не откроем, это точно, – вдруг начал думать вслух Дин, отвернувшись в сторону, поливая желтой струей груду камней, недавно загромождавшую этот вход. – Нужно к лейтенанту сходить, – сказал он, уже застегивая ширинку на две черные пуговицы с некогда вычищенным гербом Единой Земли, а сейчас покрытые толстым слоем впитавшейся грязи и ржавчины. – Только так. Сами мы ее не откроем.