Подвиг
Шрифт:
Въ этотъ день ома омичъ особенно сiялъ. Точно онъ зналъ новость радостную для всхъ, точно прослышалъ про что то и хочетъ сказать, на весь каторжный мiръ крикнуть. Но … кругомъ, какъ и всегда, была охрана, чекисты прислушивались къ каждому слову, сказанному арестантомъ, свои сплетники и наушники готовы были за корку черстваго хлба предать. На душ постепенно посл утра, давшаго какiя то невозможныя, несбыточныя надежды, становилось тоскливо и жутко. Несвита утромъ арестовали. Въ одномъ изъ древесныхъ стволовъ былъ найденъ загнанный туда стальной клинъ. И хотя стволъ этотъ былъ далеко отъ того мста, гд работалъ Несвитъ, при обыск обнаружили у него, на веревочномъ крученомъ гайтанчик небольшой желзный восьмиконечный крестъ и на
— Ишь ты, какой гадъ … Россiю надумалъ … Ты бы еще, буржуй, про царя помянулъ … Настоящiй буржуй … Истребляешь ихъ, истребляешь, а они все одно, какъ вошь какая, такъ отовсюду и лзутъ …
Несвитъ на допрос твердо и смло заявилъ, что это не онъ загонялъ клинъ въ дерево, но что, если бы у него такой клинъ былъ, онъ непремнно его загналъ бы … «Такъ вамъ, кровопiйцамъ, и надо», сказалъ онъ.
Вс понимали, чмъ это должно было кончкться: — на разсвт должны были Несвита разстрлять. И потому въ компанiи, окружавшей ому омича было особенное, разслабленное настроенiе, какое бываетъ всегда, когда есть въ дом умирающій, тяжко больной человкъ и еще того боле, когда въ дом ожидаютъ смертной казни близкаго человка.
Только самого ому омича это настроеніе точно не коснулось. Онъ, какъ зарядился съ утра своею веселою жизнерадостностью, такъ съ нею и остался до ночи. Когда угомонился баракъ-землянка и темная душная ночь стала кругомъ сторожить тревожный, тяжкiй сонъ каторжанъ, ома омичъ поднялся со своего мста и засвтилъ огарокъ. Онъ не сталъ читать самъ, но дождавшись, пока вс обычные его слушатели приблизились къ нему, передалъ книгу старому Востротину и сказалъ мягко и умиленно: -
— Попрошу васъ, Селифонтъ Богдановичъ, читать намъ о виднiи Iезекiилевомъ, а я вамъ доложу, какое и мн сегодня виднiе привидлось.
Востротинъ благоговйно принялъ книгу отъ омы омича, поцловалъ ее, открылъ на томъ мст, гд было заложено оминымъ и мягкимъ «церковнымъ» притушеннымъ баскомъ началъ читать: -
— «И бысть въ тридесятое лто, въ четвертый мсяцъ, въ пятый день мсяца, и азъ быхъ посред плненiя при рц Ховаръ: и отверзошася небеса, и видхъ виднiя Божiя».
Въ землянк было темно и смрадно. Густой храпъ, всхлипыванiя, икота, присвистъ тысячи людей, задыхающихся въ душномъ воздух, въ тяжеломъ сн, сливались въ страшную музыку и сопровождали медлительное, торжественное чтенiе Востротина.
— «И видхъ, и се, духъ воздвизаяйся грядяще отъ свера …»
— Да, такъ оно и было, — прошепталъ ома омичъ, — отъ свера …
— И облакъ великiй на немъ, и свтъ окрестъ его, и огнь блистаяйся. И посред его, яко виднiе илектра посред огня, и свтъ въ немъ: и посред яко подобiе четырехъ животныхъ. И сiе виднiе ихъ, яко подобiе человка въ нихъ …».
— Яко подобiе человка въ нихъ, — повторилъ ома омичъ.
Востротинъ читалъ, и по мр того, какъ онъ прочитывалъ виднiе пророка Iезекiиля, торжественне и умиленне становилось лицо омина. Онъ кивалъ головою въ ритмъ чтенiя, смахивалъ слезу и шопотомъ повторялъ прочитанное.
— «И внегда шествовати животнымъ, шествоваху и колеса держащеся ихъ: и внегда воздвизатися животнымъ отъ земли, воздвизахуся и колеса» …
— Такъ оно и было: внегда воздвизатися животнымъ отъ земли воздвизахуся и колеса. Такъ точно и я видлъ.
И опять шло мрное торжественное чтенiе стараго казака, стихъ за стихомъ описывалось необыкновенное явленiе, виднное пророкомъ и имъ описанное.
— «И надъ твердiю, яже надъ главою ихъ, яко виднiе камени сапфiра, подобiе престола на немъ, и на подобiи престола подобiе якоже видъ человчь сверху». [11]
Note11
Пророка Iезекiиля. Глава I,
— To былъ — аэропланъ, — сказалъ съ ршительной увренностью ома омичъ.
— Позвольте, — сказалъ Бруншъ. — Какой, гд аэропланъ?.. Когда жилъ пророкъ Iезекiиль и какой могъ онъ и гд видть аэропланъ?
— Господу доступно показать своему пророку все, что было и все, что будетъ, — сказалъ ома омичъ.
— А дйствительно странно, — сказалъ Селиверстовъ, — пророкъ Iезекiиль словами своего времени и тми понятiями, какiя были тогда, совершенно точно описалъ аэропланъ. Колеса, поднимающiяся вмст съ крыльями, сводъ, шумъ пропеллера — и слышахъ гласъ крилъ ихъ, внегда паряху, яко гласъ водъ многихъ, яко гласъ Бога Саддаi: внегда ходити имъ, гласъ слова, яко гласъ полка: и внегда стояти имъ почиваху крила ихъ».
– He работалъ пропеллеръ и не было слышно шума. Просто поразительно. Точно и правда пророкъ Iезекiиль видлъ когда то аэропланъ …
— Да точно и видлъ, — убжденно сказалъ оминъ.
— Подлинно священная книга, — прошепталъ съ глубокимъ волненiемъ Каравай.
— Такъ вотъ я вамъ и скажу, что и мн «посред плненiя при рц нашей», тоже было виднiе аэроплана … Я работалъ сегодня далеко отсюда, знаете, гд лсъ становится рже, гд падинка образуетъ маленькую балочку и тамъ лысое, голое мсто. И работалъ я одинъ, отъ сучьевъ стволы освобождалъ. Работа легкая, снжокъ припархиваетъ, Несвита арестовали, повели его смерть принимать за вру Божескую, арестуютъ и меня, и мн Господь пошлетъ смерть однажды и отъ всего этого стало мн на душ легко и ясно. Чекисты далеко. Вблизи и арестантовъ никого нтъ, тихо въ лсу, никакая птица не поетъ, и я словами Давида ко Господу воззвалъ: — «услыша отъ храма святого своего гласъ мой и вопль мой предъ Нимъ внидетъ во уши Его … И подвижеся и трепетна бысть земля и основанiя горъ смятошася и подвигошеся яко прогнвася на ны Богъ. Взыде дымъ гнвомъ Его и огнь отъ лица Его воспламенится: углiе возгорся отъ Него. Избавитъ мя отъ враговъ моихъ сильныхъ и отъ ненавидящихъ мя: яко утвердишася паче мене». [12] Избавитъ мя, избавитъ мя отъ враговъ моихъ сильныхъ!.. такъ повторялъ я въ моленiи моемъ и «се духъ воздвизаяйся грядяще отъ свера и облакъ великiй въ немъ». Вотъ такъ, значитъ, я стою на молитв въ пади, снжинки алмазиками порхаютъ, свтъ тихiй съ неба льется и вижу ростетъ и ростетъ на моихъ глазахъ снжинка, становится громадною будто птицею и тихо безшумно падаетъ шагахъ въ ста отъ меня. И вижу — аэропланъ садится на землю.
Note12
Псаломъ Давида, 17 ст. 7, 8, 9 и 18.
— Аэропланъ?.. Безшумно?.. — сказалъ Селиверстовъ.
— Если человку привидлось, все можетъ быть, — сказалъ Пельзандъ.
— Нтъ, граждане, въ томъ то и дло, что это не привидлось, а и точно съ неба тихо и плавно опустился аэропланъ. Видалъ я самолеты не разъ. И на корпусномъ аэродром у Вологодско-Ямской слободы и на комендантскомъ пол у Коломягъ не разъ я видывалъ, какъ приземливаются наши летчики. Такъ это, граждане, было совсмъ по иному и аэропланъ на наши никакъ не походилъ. Свтлый, серебряный, не видимый и неслышный.
— Могли и такой изобрсти, — сказалъ Бруншъ. — Нмцы у насъ хорошо работаютъ. Удивительнаго ничего нтъ. Странно, что никто ничего такъ и не видлъ и не слышалъ.
— Можетъ быть и еще кто видлъ, да не говоритъ, боится, — сказалъ Селиверстовъ.
— Такъ вотъ, граждане, стою я, притаившись, и смотрю, и вижу выскакиваютъ напередъ четыре человка и разбжались по угламъ пади и стали какъ бы на сторож, а за ними еще двое. Одты въ кожаныхъ курткахъ, видно, — на мху и сапоги кожаные добротные, не иначе, какъ въ Москв или Ленинград въ Торгсин получили.