Поэзия английского романтизма XIX века
Шрифт:
Их преследует Дух, один из тех незримых обитателей нашей планеты, которые суть не души мертвых и не ангелы. Чтобы узнать о них, читай ученого еврея Иосифа и константинопольского платоника Михаила Пселла [112] . Нет стихии, которой не населяли бы эти существа.
И Дух, преследовавший нас, Являлся нам во сне. Из царства льдов за нами плыл Он в синей глубине. И каждый смотрит на меня. Но каждый — словно труп. Язык, распухший и сухой, Свисает с черных112
Михаил Пселл(1018–ок. 1097) — выдающийся византийский писатель, историк и философ.
Матросы, придя в отчаяние, хотят взвалить всю вину на Старого Морехода, в знак чего они привязывают ему на шею мертвого Альбатроса.
И каждый взгляд меня клянет. Хотя молчат уста, И мертвый Альбатрос на мне Висит взамен креста.Часть третья
Старый Мореход замечает нечто странное вдали над водой.
Но вдруг я что-то на заре Заметил в небесах. Сперва казалось — там пятно Иль сгусток мглы морской. Нет, не пятно, не мгла — предмет, Предмет ли? Но какой? Пятно? Туман? Иль парус? — Нет! Но близится, плывет. Ни дать ни взять, играет эльф, Ныряет, петли вьет.И когда загадочное пятно приближается, он различает корабль. И дорогой ценой освобождает он речь свою из плена жажды.
Из наших черных губ ни крик, Ни смех не вырвался в тот миг, Был нем во рту и мои язык, Лишь искривился рот. Тогда я палец прокусил, Я кровью горло оросил, Я крикнул из последних сил: «Корабль! Корабль идет!» Они глядят, по пуст их взгляд, Их губы черные молчат, Но я услышан был,Луч радости;
И словно луч из туч блеснул, И каждый глубоко вздохнул, Как будто пил он, пил…И снова ужас, ибо какой корабль может плыть без волн и ветра?
«Друзья (кричал я) чей-то барк! Мы будем спасены!» Но он идет, и поднят киль, Хотя кругом на сотни миль Ни ветра, ни волны.Он видит только очертания корабля.
На западе пылал закат Кроваво-золотой. Пылало Солнце — красный круг Над красною водой, И странен черный призрак был Меж небом и водой.И ребра корабля чернеют, как тюремная решетка пред ликом заходящего Солнца.
И вдруг (Господь,Только Женщина-Призрак и ее помощница Смерть, и никого нет больше на призрачном корабле.
Там только Женщина одна. То Смерть! И рядом с ней Другая. Та еще страшней, Еще костлявей и бледней — Иль тоже Смерть она?Каков корабль, таковы корабельщики!
Кровавый рот, незрячий взгляд, Но космы золотом горят. Как известь — кожи цвет. То Жизнь-и-в-Смерти, да, она! Ужасный гость в ночи без сна, Кровь леденящий бред.Смерть и Жизнь-и-в-Смерти играют в кости, и ставят они на экипаж корабля, и она (вторая) выигрывает Старого Морехода.
Барк приближался. Смерть и Смерть Играли в кости, сев на жердь. Их ясно видел я. И с хохотом вскричала та, Чьи красны, точно кровь, уста: «Моя взяла, моя!»Нет сумерек после захода Солнца.
Погасло Солнце, — в тот же миг Сменился тьмою свет. Уплыл корабль, и лишь волна Шумела грозно вслед.И восходит Месяц.
И мы глядим, и страх в очах, И нам сердца сжимает страх, И бледен рулевой. И тьма, и плещут паруса, И звучно каплет с них роса, Но вот с востока разлился Оттенок золотой, И Месяц встал из облаков С одной звездой между рогов, Зеленою звездой.Один за другим
И друг за другом все вокруг Ко мне оборотились вдруг В ужасной тишине, И выражал немой укор Их полный муки тусклый взор, Остановясь на мне.его товарищи падают мертвыми.
Их было двести. И без слов Упал один, другой… И падающей глины стук Напомнил их паденья звук, Короткий и глухой.И Жизнь-и-в-Смерти начинает вершить кару над Старым Мореходом.
И двести душ из тел ушли — В предел добра иль зла? Со свистом, как моя стрела, Тяжелый воздух рассекли Незримые крыла».