Погоня за судьбой
Шрифт:
Скорой? В чём этот чуждый человеку Созерцающий измеряет время, что для него означает «скоро»? День? Неделя? Век? И что я на фоне всего этого? Как я оказалась в самом центре кипящего котла противоречий галактического масштаба? Зачем и почему?
Энергетические сущности, которых впору называть богами; безглазые псионики, ночными кошмарами скитающиеся по моему миру; дурацкий артефакт и рыскающие в его поисках «Интегра», «Базис» и боевой отряд с потерянной планеты; отшельники на краю Галактики и отшельники среди отшельников; бесчисленные мёртвые друзья, неизгладимая боль и бесконечное одиночество…
От
Все мы здесь – подопытные муравьи, которых вытряхнут из пластикового контейнера в снег, как только устанут от нас или изведут на нас имеющийся запас корма. И в отличие от многих миллиардов людей-муравьёв, я это осознавала – и это было почти невыносимо. Внутри огромной прозрачной системы ходов я была заперта в маленькой клети под названием Ковчег, и передо мной маячила перспектива оказаться в другой клетушке – совсем крошечной. Чем эти застенки отличались друг от друга? Разве что размерами и количеством шагов, которые можно было сделать перед тем, как неизменно уткнёшься в стену…
Меня вдруг охватил ужасный, знобящий мороз, тело покрылось испариной, зубы стучали от холода. Я вглядывалась внутрь себя, в собственное отражение, покрытое трещинами и инеем. Ещё чуть-чуть – и оно лопнет под давлением, обрушится миллиардом осколков в чёрную бездну, и никто на свете – даже моя Софи – не сможет собрать осколки воедино…
Я подняла подёрнутые влажной пеленой глаза на людей напротив меня. Взгляд Крючкова несколько изменился – в нём появилось зыбкое замешательство. Генерал безликих войск ожидал упорного сопротивления. Он приготовился было стереть меня в порошок, но вместо этого угодил под девятый вал словоизвержения.
— Что ж, всё это весьма любопытно, — задумчиво пробормотал он. — Ваши слова предстоит проверить на прочность специалистам, но я хочу узнать ещё кое-что. Нам доложили о том, что отчётливые синаптические следы привели нас к нетронутому амнезией воспоминанию о некоем ключе, о котором вам поведал ваш функционально ограниченный друг, и с помощью которого можно расшифровать «Книгу судьбы». В том числе, о местонахождении этого ключа.
— Так вы об этом…
Стало быть, шила в мешке не утаишь. Наш со стариком секрет месячной давности был раскрыт, и мне оставалось лишь рассказать правду. Впрочем, что я знаю?
— Ключ, — он постучал указательным пальцем по столешнице. — Где он?
С некоторым трудом я выудила из памяти слова дяди Вани.
— Река Сар’ит Ракт’а, одинокая сущность. Так он сказал. Для меня это просто набор слов, но если это вам как-то поможет…
Крючков бросил взгляд куда-то в сторону – стоящий в тени офицер с планшетом в руке едва заметно кивнул.
— Как я и говорил, она предельно лояльна, — негромко произнёс Агапов.
— Владимир Алексеевич, вы ведь понимаете, что этого недостаточно? Доверие зарабатывается годами, но потерять его можно в одну секунду. Нам нужно нечто более существенное, чем чистосердечное признание.
— Вы имеете дело с профессионалом высшего класса, — сказал Агапов,
— Прекращайте клоунаду, господин Агапов. — Крючков криво усмехнулся, а профессор вздрогнул и сжался в комок – таким жалким я не видела его никогда. — Взятие Аскания случилось только благодаря таланту и смекалке Софии Толедо. Здесь и не пахло чьим-то профессионализмом. С точки зрения профессионала работа полностью завалена, и всё дело вытащила череда случайностей… Я вообще удивлён тому, что с такими боевыми потерями Матвеев до сих пор на должности. Пора уже прекращать эту практику с голосами большинства…
— Но если бы не Елизавета…
— Если бы не она, Агапов, часть «Книги» из Института не попала бы в руки террористов. И нам не пришлось бы устраивать всю эту беготню. Оставьте. — Он раздражённо махнул рукой. — Сейчас речь не об этом… Мне продолжить, или вы это сделаете то, ради чего вызвали её сюда?
— Хорошо. — Профессор болезненно поморщился и обратился ко мне: — Лиза, нам нужна ваша помощь. Нам необходимо вытащить одного человека из Сектора. Человек этот очень важен для «Опеки», и он нужен мне живым и невредимым.
— Завалить вам ещё одно задание? — горько усмехнулась я. — Это запросто…
— Похоже, вам, профессор, мигрень обеспечена. — Впервые адмирал в синей форме подал голос – хриплый, надтреснутый. — Я надеюсь, что мы ограничимся Фройде. Других… — Он сделал движение пальцами рук, изображая кавычки. — Крайне важных сотрудников придётся оставить «в поле». Мне хотелось бы закрыть вопрос с «Опекой», получить ключ и двигаться дальше, оставив в прошлом все эти «книжные» дела.
— Только он, — кивнул Агапов. — Остальные уже передали информацию, получили вводные и ушли в «спячку».
— В каком смысле – в спячку? — спросила я.
Дюжина глаз обратились на меня, а потом снова – в сторону Агапова.
— Проект «Опека» закрывается, — дребезжащим голосом сказал профессор. — Мы уходим из Сектора.
— Неужели вы решили, что это лучший момент, чтобы уйти?! — воскликнула я – теперь на меня смотрели почти все в этом зале, включая тех, кто сосредоточенно разглядывал графики и схемы на светящихся стенах. — Вот-вот случится вторжение – вы ведь знаете, что я это всё не выдумала… А история с Циконией? Неужели вы позволите чему-нибудь подобному повториться?.. Слушайте, я видела, на что вы способны – там, снаружи. У вас есть практически бесконечные ресурсы! У вас есть доступ к неслыханным технологиям! Вы можете изменить историю человечества, но вместо этого вы просто уходите?!
— Елизавета, вы знаете, что такое Ковчег? — поинтересовался главный физик Самойлов – полноватый, темноволосый, с живыми чёрными глазами под затенёнными стёклами очков. — Знаете, в честь чего назван наш мир?
Этот вопрос застал меня врасплох. Покопавшись в памяти, я выудила старую библейскую легенду.
— Это… Легендарный корабль, в котором люди и звери спаслись от всемирного потопа.
— Именно так, — кивнул Самойлов. — Наш Ковчег уже сошёл со стапеля, он снаряжён и готов к любым испытаниям. К сожалению, на нём спасутся не все, но в этом нет необходимости. Здесь собрались самые достойные – те, кто построит человечество будущего.