Погоня за судьбой
Шрифт:
Глава VI. Совет
… Комнатушка для допросов была серой, тесной, с низким потолком и зеркальной стеной во всю ширь. Все комнаты для допроса были одинаковыми, все они предназначались для того, чтобы внушить уныние, дать почувствовать себя насекомым в коробке под пристальным взглядом энтомолога. Любое малейшее движение, взгляд, изменившийся ритм дыхания, учащённый пульс – всё контролировалось и отслеживалось с единственной целью: вытащить наружу правду.
Напротив меня сидел человек в чёрном мундире – совершенно лысый, бледный, с такими же серыми глазами, как и стены вокруг нас. Минутой назад он вошёл в
— Это была ваша первая встреча с изгоями? — едва шевеля губами, сухо полуспросил незнакомец.
— Первая.
— О чём шла речь в ходе беседы?
— Так… Ни о чём конкретном.
— Изгой, который встретил вас в верхних пещерах, сказал, что его хозяин давно ищет с вами встречи, — проговорил человек и взглянул на меня исподлобья. — Он сказал, для чего?
— Погодите, откуда вы знаете, что он сказал?
— У нас есть телеметрия с браслета и с чёрного ящика контролёра. Также информирую вас о том, что в данный момент мы снимаем омниграмму – когнитивный снимок вашей памяти. Ваш весьма интересный опыт мы декомпозируем и изучим в ближайшее время, но уже сейчас есть вопросы…
Он нахмурился, отрешённо погрузился куда-то в себя и выдержал паузу. Легонько покивал головой и спросил:
— Как вы объясните это?
Мужчина повернул ко мне планшет и указал пальцем на экран. Под камерой я узнала два серых невзрачных глайдера, на которых рабочие добирались от городка к ферме, а чуть сбоку через поле зрения протянулась проторенная неровная колея, исчезающая за поворотом.
Миг – и на обочине колеи из ниоткуда появляется лежащий силуэт, сжимающий в руках матовый круглый предмет. Девушка приподнялась, провела рукой по запотевшей кислородной маске и принялась потерянно озираться по сторонам. По колее уже бежали в её сторону четверо мужчин – трое высоченных и один низкорослый.
— Да быть такого не может, — пробормотала я.
— Мы сперва тоже не поверили, — согласился мой собеседник, развернул к себе планшет, сделал пару нажатий на экран и вновь повернул его в мою сторону. — Это вид со спутника.
Словно мячи для пинг-понга, по сизой поверхности экрана медленно проплывали белоснежные купола – десятки и десятки. Камера дала приближение. Куполов стало меньше, они приближалась, пока не остался один, и в итоге в поле зрения остался лишь кусочек подъездной дороги. Два прямоугольника глайдеров сбоку немного видоизменялись по мере того, как вдоль орбиты сдвигался всевидящий электронный глаз.
Через мгновение на дороге возник отчётливый силуэт. Приближение – и краткая перемотка назад, когда силуэта ещё не было. Раз – и я вновь лежу на каменной поверхности. Безопасник тем временем отвлёкся, выслушал кого-то невидимого и сообщил:
— Из ста пятидесяти часов отсутствия в омниграмме осталось только восемьдесят минут.
— И вы туда же?! — удивилась я. — Я ведь была внизу от силы час… Максимум – два!
— Нам нужно выяснить, что с вами произошло, — сказал человек. — Мы погрузим вас в искусственную кому и проведём рефрагментацию сознания, чтобы задействовать нетронутые амнезией участки церебрума. Как правило, удачная цепь воздействий позволяет раскрутить клубок воспоминаний даже в том случае, когда бо?льшая часть образов потерялась
— Но мне нужно домой, — пробормотала я.
— К сожалению, это придётся несколько отложить.
Он уставился на меня бесцветными глазами. Что и сказать – отличная задумка. Превратить меня в овощ, чтобы выудить из мозга то, о чём я даже понятия не имею. А это самое помещение было комнатой для допросов, в которой нет необходимости проводить допрос. Всё уже заранее известно, подсчитано и решено. Им не нужно даже пытать меня – правда у них уже есть. Вернее, скоро будет.
По помещению пошла нарастающая вибрация, задрожало зеркало за спиной незнакомца, мелко затрясся стол. Где-то далеко под нами сквозь каменные туннели вновь прогрызалось нечто – бесстрастное, бездушное, подчинённое какой-то неведомой, очень простой программе. Или землю сотрясало нечто другое? Может, всё это гигантский механизм обмана, призванный отвадить самых любопытных от посещения запретных катакомб?
— В чём вы меня обвиняете? — спросила я.
— Обвиняют прокуроры, а здесь в прокурорах нет необходимости, — холодно ответил мужчина, сверля меня пронзающим взглядом. — Вы оказались невовремя и не в том месте – и это очень плохо, поэтому хороший вариант у вас только один. Добровольное сотрудничество.
— Просто отпустите меня, — попросила я. — Верните домой. На Землю, на Марс, на Ганимед – куда угодно. Обещаю – я забуду обо всём, что видела здесь. Я всё равно ни черта не понимаю.
Дверь с лязгом открылась, в помещение вошёл ещё один здоровяк, затянутый в чёрный мундир, и поставил на стол металлический поднос. Словно десертный венец роскошной трапезы, посреди подноса на блюдце лежала прямоугольная белёсая пластинка, а рядом стоял стакан с водой.
— Что это?
— Препарат, который вам необходимо принять.
Следом третий службист вкатил в комнатушку поскрипывающую резиновыми колёсиками каталку и поставил её позади меня. В помещении моментально стало тесно, душно, а свинцовый воздух расползался вокруг, сдавливая лёгкие. Человек напротив меня едва заметно кивнул, и за мои предплечья крепко ухватились чьи-то лапищи. Обруч стащили с головы, а безопасник взял пластинку и протянул её к моему лицу.
— Отпустите меня! — Я дёрнулась в тщетной попытке вырваться.
— Расслабьтесь, будет совсем не больно. Напротив, вы окажетесь в волшебном мире грёз и удовольствий…
В зрачках вертухая мелькнули вдруг голубоватые искры, он замер и скосил глаза, принимая входящую передачу на нейрофон. Несколько секунд помедлил, бросил на меня последний молчаливый взгляд и мотнул головой своим напарникам. Хват разжался, а я, тяжело дыша, опустилась на стул.
Службист почти по-кошачьи бесшумно поднялся и вышел из помещения, увлекая за собой напарников, которые прихватили поднос, но оставили каталку. Вероятно, на тот случай, если придётся вернуться.
Дверь закрылась, и я осталась в одиночестве. Дрожь земли постепенно сходила на нет – как стихала и дрожь моего тела, – прекратилась, и наступила звенящая тишина. Не было порывов сбежать, не было мыслей о том, что будет дальше. В последний момент они передумали, но мне было уже наплевать. Наконец-то мне плевать на всё. Если сейчас обрушится потолок, и я буду похоронена под грудой обломков – я даже глазом не моргну. Если они вернутся и вновь будут пихать в меня свою таблетку, я проглочу её – и будь что будет…