Похититель бурбона
Шрифт:
– Что случилось?
– спросила Тамара, присаживаясь на качели на крыльце.
– Пришло письмо, - ответил Леви.
– Тебе.
Боуэн протянул конверт.
– Доставили вчера в магазин. Мисс Тенди оставила его на моем столе.
– От судьи Хедли, - сказала Тамара. Они с Леви переглянулись, один был испуган, вторая взволнована.
– Ну же. Давай посмотрим, что в нём, - поторопил Леви.
– Мне уехать?
– поинтересовался Боуэн.
– Можешь остаться, - ответил Леви, скрестив руки на груди и прислонившись к стене дома. Руки Тамары тряслись, когда обе пары глаз уставились на нее. Конверт был не обычного для письма размера, он был большим. Она слышала, что хорошие вести приходят в маленьких конвертах, но не знала, относится ли это к почте Америки. С комом в горле Тамара оторвала угол конверта. Что-то упало ей на колени.
– Ключи, - озвучила она, смотря на Леви.
– Ключи? От чего?
–
Тамара достала из конверта свернутую записку, распрямила ее на бедре и начала читать.
– Поздравляю. Вы теперь почетные владельцы винокурни, дома Арден и кучи денег. Возвращайтесь домой и подпишите бумаги. У меня есть шампанское. Подпись: Дэниел Хедли.
Внизу был постскриптум, который Тамара не прочитала вслух.
Твоя мать отказалась от возражения, и суд по наследственным делам закрыл дело. Но я буду присматривать за Вирджинией. В конце концов, в аду не знают жалости.
Тамара посмотрела на Леви. На его лице была маска шока в комедийных пропорциях. Рот открыт, глаза распахнуты, руки тянут волосы так сильно, что он выглядел на пять лет моложе.
– Вот черт, - ругнулся Боуэн.
– Думаю, вы пропустите барбекю у меня на следующей неделе. Все хорошо. Я заверну остатки.
– Это произошло, - наконец произнес Леви.
– Я почти перестал об этом думать. Но это произошло.
– Это произошло, - повторила Тамара.
Леви держал перед собой ключи.
– Ключи от состояния, - сказал Боуэн.
– Должно быть здорово. Оставлю вас двоих отпраздновать это событие. Просто не забудьте обо мне в своем завещании. Я не о многом прошу. Только оставьте мне кооператив и любые лишние миллионы, которые вам достались.
– Ты.
– Леви указал на Боуэна.
– Мы с тобой сегодня напьемся. Мы празднуем. А после этого собираем вещи. Мы возвращаемся завтра. Верно?
Тамара не ответила. Она не могла говорить. Она могла только смотреть на письмо на коленях. Один листок бумаги… его мог сдуть небольшой ветерок, и никто бы его не увидел. Она почти хотела этого. Именно этого они и ждали. Вот почему они с Леви поженились. Вот почему она сделала то, что сделала, чтобы они получили это письмо, в котором говорилось, что «Красная Нить» принадлежала ей, все чего она хотела. Это произошло - победа, триумф, кульминация ее работы и планов, ее надежд.
Она посмотрела на Леви.
– Леви, я не хочу возвращаться.
– Завтра?
– Никогда.
Глава 27
– Что, черт возьми, значит, ты не хочешь возвращаться?
– спросил Леви после того, как Боуэн оставил их, чтобы собрать необходимое для празднования.
– Я не знаю, - ответила Тамара.
– Я просто… я не хочу уезжать отсюда. Я боюсь.
– Боишься чего?
– Говорю же, не знаю.
– Тамара и Леви стояли в противоположных концах гостиной. Она прижалась лбом к камину, пока разжигала огонь. Он сидел на подлокотнике дивана и смотрел на нее, будто у нее выросла вторая голова.
– Из всего, что ты делала и говорила - это полная бессмыслица, полнейшая бессмыслица, которую ты когда-либо говорила. Тамара, по этой причине ты и вышла за меня. По этой причине ты заставила меня жениться на тебе.
– Я не заставляла тебя.
– Ты угрожала выйти за другого старого придурка.
– И, если бы тебе было наплевать на меня, ты бы не стал волноваться, если бы я так и сделала.
– Мне не наплевать на тебя. Я заботился и забочусь о тебе. Но ты иногда швыряешь меня к стене, а потом к другой, и, клянусь, сейчас я смотрю на тебя с потолка. Какого черта ты имеешь ввиду, говоря, что не хочешь больше этого? Миллионов долларов и компанию, которую поклялась закрыть. Ты хочешь ее вернуть?
Тамара повернулась и подняла руки вверх.
– Леви, ты представить не можешь, как хорошо быть здесь с тобой. Как мне хорошо. Я думала, что больше никогда не почувствую себя нормальной, как до наводнения, а этот последний месяц. Он стоит любого состояния.
– Для меня тоже, детка. Нет ничего важнее твоего счастья. Но, кажется, ты думаешь, что возвращение на две недели для подписания бумаг заберет это счастье. Только если ты позволишь этому произойти. Нам не нужно оставаться там навсегда.
– Я не доверяю маме. Нет.
– Я тоже ей не доверяю, но что она нам сделает?
– Она не знает, где мы. Но если мы вернемся, узнает. И попытается забрать все у нас. Она уже забирала тебя у меня, и я уверена, попытается снова.
– Ну так пусть попробует. Мы ей не позволим.
Леви встал и на мгновение посмотрел в потолок. Она знала, что он пытался успокоиться ради ее же блага. Он подошел к ней и
– Давай расскажу, что произойдет, если мы вернемся, - начал Леви, массируя ее нежные руки своими загрубевшими ладонями.
– Мы соберем чемоданы и сядем в грузовик. Мы проедем целый день, чтобы добраться туда и проведем ночь в отеле в Луисвилле. Следующим утром мы пойдем в офис судьи. Мы подпишем те бумаги, а затем вернемся в отель. Я позвоню, кому должен позвонить, и скажу, что «Красная Нить» закрывается. И всем рабочим предоставим полугодовое выходное пособие. Никто не станет жаловаться. Люди будут не рады, но какая семнадцатилетняя девушка хочет возглавлять крупную компанию? Неделю или две это будет новостью, затем перестанет быть ею. Мы поедем в Арден, и ты соберешь вещи или же можешь все продать на блошином рынке. Одному Богу известно, мне плевать. Пока мы там, твоя мать будет иногда показываться. И она скажет тебе, что я трахал ее в конюшне. Или что я крал деньги из дома. Или однажды пытался ее убить. И ты ей не поверишь. А когда ты ей не поверишь, она скажет мне, что ты сумасшедшая. Она скажет, что врачи хотели упечь тебя в психушку, потому что ты больная на голову. И скажет, что ты лгала о девственности и лгала о заточении в доме с телом дедушки во время наводнения. Она скажет, что ты однажды пыталась убить всю семью. И я не поверю ее лжи о тебе, как и ты не поверишь ее лжи обо мне. Она даже может послать за мной копов, но все будет в порядке. Это проникновение на частную собственность, и мы вызовем копов для ее ареста и увезем ее. А затем мы поедем на ферму, куда отправили Кермита, и я выкуплю его, если найду. А потом поужинаем с Андре и Глорией и останемся в их доме на ночь, и попытаемся не долбить кроватью в стену, чтобы не разбудить их. А потом мы пригласим их погостить здесь, обнимем их на прощание и вернемся сюда, ты, я и Кермит. Надеюсь, Рекс любит «Маппет шоу» так же, как и ты. Единственное плохое, что произойдет, пока мы будем там подписывать бумаги, это то, что Боуэн убьет меня, когда я скажу ему, что нам придется вырубить деревья и построить настоящую конюшню для этих чертовых лошадей. Хорошо?
Руки Леви лежали на ее плечах, удерживали ее. Она посмотрела на него и кивнула.
– А как же Чарльстон?
– спросила она.
– А что в Чарльстоне?
– Мы можем жить здесь. Мы можем продать, не знаю, половину острова лесозаготовительной компании. У нас будет достаточно денег и без возвращения. Мы можем переехать в Чарльстон и быть вместе, как были тогда, на той неделе. Можем?
Чарльстон. Они поехали туда на неделю после того, как Тамара оправилась от двух ночей в лесу. Он сказал ей, что она заслужила настоящий медовый месяц, и Тамара поняла, что он хотел отвлечь ее от их ссоры, от гнева на мать. Он хотел нового старта, поэтому потратил все свои сбережения на четыре ночи в старом особняке, превращенном в гостиницу, предположительно с привидениями, как и любой другой особняк в Чарльстоне. Они носили лучшую одежду и ели в прекрасных ресторанах, катались в карете по городу, посещали старинные дома и сидели снаружи своей роскошной комнаты на своем роскошном балконе, и пили вино и чай. По ночам они едва спали в антикварной кровати времен короля Людовика на шелковых простынях от того, как сильно хотели друг друга. В последний вечер они заметили грозовое облако на темнеющем небе, и, ударил такой сильный шторм, что обесточило весь город. Хозяин гостиницы дал им масляную лампу для освещения, и под аккомпанемент грома и молний и барабанящего по крыше и стенами дождя они с Леви делали друг с другом такое, о чем можно думать только свихнувшись. Она говорила такие слова, о существовании которых в своем словаре и не подозревала, а он делал такое, что она и не думала, что люди делают подобное друг с другом. Она провела полночи уткнувшись в подушку пытаясь заглушить свои стоны и крики, пока Леви выворачивал ее наизнанку. Следующим утром она проснулась с болью во всем теле, покрытая достаточным количеством любовных меток, что ее можно было принять за ягуара. Когда она упрекнула Леви за ее смешную походку, он все отрицал и настаивал, если ее развращали и оскверняли ночью, должно быть это было привидение гостиницы, потому что он спал всю ночь, как младенец. Тамара ответила, что, если с ней сделало это приведение, она останется еще на одну ночь.
В ту ночь они изучали друг друга.
И Тамара узнала кое-что о себе. Каждый раз, когда они переступали порог их роскошной гостиницы, портье или администратор говорил ей: «Доброе утро, миссис Шелби» или «Доброго вечера, мистер и миссис Шелби». За эти четыре дня ей до смерти надоело обращение миссис Шелби от этих милых старомодных южан с их старомодными южными манерами. Весь день и каждый день слышалось: «Сегодня у нас прекрасная погода, верно, миссис Шелби?», и затем приподнималась шляпа и «Миссис Шелби, не смейте поднимать чемодан, он в два раза больше вас. Позвольте мистеру Шелби нести его или подождите портье».