Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.
Шрифт:
Слово, какъ прозрачное тло духа, должно соотвтствовать всмъ его движеніямъ. Потому, оно безпрестанно должно мнять свою краску, сообразно безпрестанно измняющемуся сцпленію и разршенію мыслей. Въ его переливчатомъ смысл должно трепетать и отзываться каждое дыханье ума. Оно должно дышать свободою внутренней жизни. Потому слово, окостенлое въ школьныхъ формулахъ, не можетъ выражать духа, какъ трупъ не выражаетъ жизни. Однакожъ, измняясь въ оттнкахъ своихъ, оно не должно переиначиваться въ внутреннемъ состав.
Для одного отвлеченнаго мышленія существенное вообще недоступно. Только существенность можетъ прикасаться существенному. Отвлеченное мышленіе иметъ дло только съ границами и отношеніями понятій.
Потому отвлеченное мышленіе, касаясь предметовъ вры, по наружности можетъ быть весьма сходно съ ея ученіемъ; но въ сущности иметъ совершенно отличное значеніе, именно потому, что въ немъ недостаетъ смысла существенности, который возникаетъ изъ внутренняго развитія смысла цльной личности.
Весьма во многихъ системахъ раціональной философіи видимъ мы, что догматы о единств Божества, о Его всемогуществ, о Его премудрости, о Его духовности и вездсущіи, даже о Его троичности, — возможны и доступны уму неврующему. Онъ можетъ даже допустить и объяснить вс чудеса, принимаемыя врою, подводя ихъ подъ какую нибудь особую формулу. Но все это не иметъ религіознаго значенія, только потому, что раціональному мышленію невмстимо сознаніе о живой личности Божества и о Ея живыхъ отношеніяхъ къ личности человка.
Сознаніе объ отношеніи живой Божественной личности къ личности человческой служитъ основаніемъ для вры, или, правильне, вра есть то самое сознаніе, боле или мене ясное, боле или мене непосредственное. Она не составляетъ чисто человческаго знанія, не составляетъ особаго понятія въ ум или сердц, не вмщается въ одной какой либо познавательной способности, не относится къ одному логическому разуму, или сердечному чувству, или внушенію совсти; но обнимаетъ всю цльность человка, и является только въ минуты этой цльности и соразмрно ея полнот. Потому главный характеръ врующаго мышленія заключается въ стремленіи собрать вс отдльныя части души въ одну силу, отыскать то внутреннее средоточіе бытія, гд разумъ и воля, и чувство, и совсть, и прекрасное, и истинное, и удивительное, и желанное, и справедливое, и милосердное, и весь объемъ ума сливается въ одно живое единство, и такимъ образомъ возстановляется существенная личность человка въ ея первозданной недлимости.
Не форма мысли, предстоящей уму, производитъ въ немъ это сосредоточеніе силъ; но изъ умственной цльности исходитъ тотъ смыслъ, который даетъ настоящее разумніе мысли.
Это стремленіе къ умственной цльности, какъ необходимое условіе разумнія высшей истины, всегда было неотъемлемою принадлежностію Христіанскаго любомудрія. Со временъ Апостоловъ до нашихъ временъ оно составляетъ его исключительное свойство. Но съ отпаденія Западной Церкви оно осталось преимущественно въ Церкви Православной. Другія Христіанскія исповданія хотя не отвергаютъ его законности, но и не почитаютъ его необходимымъ условіемъ для разумнія Божественной истины. По мннію Римскихъ богослововъ и философовъ, кажется, было достаточно, чтобъ авторитетъ Божественныхъ истинъ былъ однажды признанъ, для того, чтобъ дальнйшее разумніе и развитіе этихъ истинъ могло уже совершаться посредствомъ мышленія отвлеченно логическаго. Можетъ быть, по особому пристрастію къ Аристотелю, богословскія сочиненія ихъ носятъ характеръ логическаго изложенія. Самый ходъ мышленія совершался наружнымъ оцпленіемъ понятій. Подъ догматъ вры искали они подвести логическое оправданіе. Въ этомъ логическомъ изложеніи, изъ отвлеченно-разсудочнаго разумнія догматовъ, тоже, какъ отвлеченный выводъ, раздались требованія нравственныя. Странное
Отдленное отъ другихъ познавательныхъ силъ, логическое мышленіе составляетъ естественный характеръ ума, отпадшаго отъ своей цльности. Весь порядокъ вещей, происшедшій вслдствіе этого раздвоеннаго состоянія человка, самъ собою влечетъ его мышленіе къ этой логической отдленности. Потому-то вра и превышаетъ естественный разумъ, что онъ опустился ниже своего первоестественнаго уровня. Потому, и не необходимо для него возвыситься къ первообразному единству, чтобъ проникнуться врою.
Не для всхъ возможны, не для всхъ необходимы занятія богословскія; не для всхъ доступно занятіе любомудріемъ; не для всхъ возможно постоянное и особое упражненіе въ томъ внутреннемъ вниманіи, которое очищаетъ и собираетъ умъ къ высшему единству; но для всякаго возможно и необходимо связать направленіе своей жизни съ своимъ кореннымъ убжденіемъ вры, согласить съ нимъ главное занятіе и каждое особое дло, чтобъ всякое дйствіе было выраженіемъ одного стремленія, каждая мысль искала одного основанія, каждый шагъ велъ къ одной цли. Безъ того жизнь человка не будетъ имть никакого смысла, умъ его будетъ счетною машиной, сердце — собраніемъ бездушныхъ струнъ, въ которыхъ свищетъ случайный втеръ; никакое дйствіе не будетъ имть нравственнаго характера, и человка собственно не будетъ. Ибо человкъ — это его вра.
И нтъ такого неразвитаго сознанія, которому бы не подъ силу было проникнуться основнымъ убжденіемъ Христіанской вры. Ибо нтъ такого тупаго ума, который бы не могъ понять своей ничтожности и необходимости высшаго откровенія; нтъ такого ограниченнаго сердца, которое бы не могло разумть возможность другой любви, выше той, которую возбуждаютъ въ немъ предметы земные; нтъ такой совсти, которая бы не чувствовала невидимаго существованія высшаго нравственнаго порядка; нтъ такой слабой воли, которая бы не могла ршиться на полное самопожертвованіе за высшую любовь своего сердца. А изъ такихъ силъ слагается вра. Она есть живая потребность искупленія и безусловная за него благодарность. Въ этомъ вся его сущность. Отсюда получаетъ свой свтъ и смыслъ все послдующее развитіе врующаго ума и жизни.
Духовное общеніе каждаго Христіанина съ полнотою всей Церкви.
Онъ знаетъ, что во всемъ мір идетъ та же борьба, какая совершается въ его внутреннемъ самосознаніи, борьба между свтомъ и тьмою, между стремленіемъ къ высшей гармоніи и цльности бытія, и пребываніемъ въ естественномъ разногласіи и разъединенности, между свободою воли человка, созидающею духовную личность, и покорностью вншнимъ влеченіямъ, обращающимъ его въ орудіе чужихъ силъ; между великодушнымъ самоотверженіемъ и боязливымъ себялюбіемъ, однимъ словомъ, между дломъ искупленія и свободы и насильственною властію естественнаго, разстроеннаго порядка вещей.
Какъ бы ни мало было развито это сознаніе, но онъ знаетъ, что во внутреннемъ устройств души своей онъ дйствуетъ не одинъ, и не для одного себя; что онъ длаетъ общее дло всей Церкви, всего рода человческаго, для котораго совершилось искупленіе и котораго онъ только нкоторая часть. Только вмст со всею Церковью и въ живомъ общеніи съ нею можетъ онъ спастись.
Каждая нравственная побда въ тайн одной Христіанской души есть уже духовное торжество для всего Христіанскаго міра. Каждая сила духовная, создавшаяся внутри одного человка, невидимо влечетъ къ себ и подвигаетъ силы всего нравственнаго міра. Ибо какъ въ мір физическомъ небесныя свтила притягиваются другъ къ другу безъ всякаго вещественнаго посредства, такъ и въ мір духовномъ каждая личность духовная, даже безъ видимаго дйствія, уже однимъ пребываніемъ своимъ на нравственной высот, подымаетъ, привлекаетъ къ себ все сродное въ душахъ человческихъ. Но въ физическомъ мір каждое существо живетъ и поддерживается только разрушеніемъ другихъ; въ духовномъ мір созиданіе каждой личности созидаетъ всхъ, и жизнію всхъ дышетъ каждая.