Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая

Толстой Лев Николаевич

— Das sollten sie ja voraus sagen, [2471] — сказал он.

— Mais qui diable ^etes vous donc? [2472] — сказал Пончини, ласково улыбаясь Пьеру, когда они вернулись к самовару.

— Qui diable ^etes vous pour conna^itre le Dante et le Tasse et de parler toutes les langues? Je vois un hasard providentiel des vous avoir rancontr'e. Attandez, [2473] — и он, взяв руку Пьера, сделал ему знак третьей степени масонского чина. Пьер, улыбаясь, ответил ему.

2471

[Так они и должны были сразу сказать,]

2472

[Чорт возьми, да кто же вы?]

2473

[Кой чорт, кто вы

такой, что знаете Данте и Тассо и говорите на всех языках? Я вижу промысел провидения, что встретил вас. Постойте,]

— Qui je suis? [2474] — сказал он. — Я вам скажу это. Я знаю вас и не буду просить тайны; я знаю, вы сохраните ее. Фамилия моя вам всё равно, но я — один из богатейших людей России. Я [2475] — русский граф, у меня два огромных дома в Москве, но я остался здесь для того, чтобы видеть погибель французской армии, в которую я верю, и остался не в своем доме и не под своим именем.

— И вы верите в погибель французов?

— Да.

2474

[Кто я?]

2475

Зачеркнуто:я носил

— Ну, не будем говорить про это, спаситель мой. Оставим вражду, мы — два человека, далекие, чуждые друг другу по всему, кроме сердца, которое говорит мне, что вы — брат мой, и будем братьями.

— И будем братьями, — повторил Пьер.

Они, радостно улыбаясь, смотрели друг на друга.

— Oh, la terrible chose que la guerre, [2476] — сказал Пончини. — Qui m’aurait dit `a moi que je serais soldat, moi qui n’aime que l’art, la po'esie et selle qui... [2477] Вы женаты?

2476

[Какой ужас война,]

2477

[И кто мог подумать, что я буду солдатом, я, любящий только искусство, поэзию и ту, которая...]

— Да, я был женат, — отвечал Пьер и вдруг в первый раз, глядя на эти влюбленные глаза Пончини, вспомнил вместе два обстоятельства и невольно сделал из них вывод. Он вспомнил [2478] просьбу о разводе жены, свою свободу и [2479] последнее вчерашнее свидание с Наташей со всей прелестью ее радости, ласки и оживления. «Да, это могло бы быть», думал он. Пончини, опершись на руку на стол, сидел против Пьера и рассказывал ему всю судьбу свою, как рассказывал бы он человеку с луны. Он рассказывал свои отношения с отцом, которого он не любил, и свою любовь.

2478

Зачеркнуто:смерть жены и надписаны след. четыре слова.

2479

Зач.:наконец и надписаны след. пять слов.

В середине рассказа он сказал звучным, прекрасным голосом стих Данта, и Пьер, знавший их наизусть, докончил их.

— Вы любите эту строфу, вы прочувствовали тоже... И что я говорю про себя только, скажите и вы мне свою историю. Историю своей любви, потому что только и есть любовь в жизни.

Аксинья Ларивоновна, радовавшаяся на смирность своего постояльца француза и дружбу, которая была между ним и Пьером, собрав чай, принесла им ужинать и вина, которое унесла из дома Пьера.

— Мне рассказать свою жизнь? — сказал Пьер, — и свою любовь? [2480] Вы знаете, что я никому никогда не рассказывал своей жизни, себе даже не рассказывал. Мне всё это казалось так просто. А для вас — это другое дело. — И Пьер стал рассказывать, в коротких чертах сосредоточивая свою жизнь и, по мере того, как он рассказывал, сам удивляясь тому, как просто и понятно становилось для него в первый раз значение его жизни. Он рассказал про свое воспитание в Швейцарии, про восторг, который он имел к Наполеону, про идеи, которые наполняли его душу, и про то, что он нашел в России, про свое фальшивое положение, про своего отца, про историю Аксюши.

2480

Зач.:— Дa, любовь есть соль жизни, — повторил он, чувствуя, как глубоко это было, — правда

— Et c’'etait l`a votre premiere amour, [2481] — сказал Пончини, глядя на Аксинью Ларивоновну, подававшую жареную курицу. Потом Пьер рассказал про случайную встречу, как с ребенком, с ней(с Наташей) и про то чувство, которое сказало ему, что она должна иметь влияние на его жизнь. Потом он рассказывал про всё то унижение и несчастие, в которое ввергло его

богатство, как он, как потерянный, бродил в этом тумане, окружившем его тотчас же, как он в этом тумане набрел на женщину, [2482] на Элен, и она не была дурная женщина, я больше виноват перед нею, чем она передо мной. Она могла бы быть хорошей женщиной. Я набрел на нее в тумане богатства и принял за любовь другое чувство и, не любя, женился на ней.

2481

[Так это и была ваша первая любовь,]

2482

Зач.:(ее уж нет) и вписано:на Элен,

— Все прекрасные вещи и мысли (как масонство), которые представлялись мне в это время, были затемняемы туманом богатства, и я не жил. Одно только было мне памятно. У меня был друг, и его нет теперь; это была редкая, высокая и гордая душа. Я встретился с нею и в то же время встретился он.Я сводил их, но в душе мне говорило что-то, что они сотворены друг для друга, потом, потом...

— Она сделалась сумашедшая, и он ее бросил. И надо было судьбе сделать то, чтобы я играл роль в этом. И я застал ее в слезах и горе, и я сказал то, что не должен был говорить. И с той минуты, я знаю, она дружбой полюбила меня. Но у меня в душе была не дружба, я испугался себя и сказал, что не буду видеть ее. И верите ли вы? Вчера, когда я был в этом платье, когда я меньше всего думал о ней, когда я знал, что она свободна (потому что ее бывший жених убит) — ужасно думать об этом, но я говорю это только вам, как своей совести, — и когда я был свободен, надо было, чтобы я в толпе уезжающих встретил ее, чтобы она узнала меня и сказала мне...

Пьер разгорелся, говоря это. Глаза его блестели.

— Нет, не надо, нельзя об этом думать.

Пончини молчал и нежными глазами смотрел на него. Довольно долго они молчали. Пончини встал и взял его за руку.

— Mon аmі, comme je suis hereux de vous avoir rencontr'e. Vous serez heureux, je le sens.

— Qui sait? [2483] Не надо об этом думать.

Пьер тоже встал, и они вышли погулять. На дворе уже было совсем темно. У ворот стояла Аксинья Ларивоновна, кухарка и оба француза. Слышны были их смех и непонимающий друг друга говор. Они шутили и смотрели на огни и зарево, видневшееся в городе. Это был первый пожар на Петровке. Пончини и Пьер подошли к ним и тоже стали смотреть. Ничего странного не могло быть в пожаре в огромном городе. И они все спокойно смотрели на это далекое, версты за две видневшееся зарево.

2483

[Друг мой, как я счастлив, что мы встретились. Вы будете счастливы, я это чувствую.

— Как знать?]

Над темными домами, церквами, над бедными огнями фонарей, освещенных окон, костров и даже над бедным огнем, иногда вспыхивающим на пожаре (хотя это горело уже пять домов), над этими низкими, бедными, черными пятнами людской работы и костров лежало звездное, бесконечное небо с молодым серпом месяца и с той же кометой, которую так помнил и любил Пьер. Эта противоположность бросилась [2484] в глаза Пьеру и его новому другу. Пончини вздохнул и прочел стих Данта.

2484

Далее до конца варианта — автограф.

* № 242 (T. III, ч. 3, гл. XXXVI).

Новая глава

По крайней мере час времени Пьер с своей ношей путался по дворам и переулкам прежде, чем он успел попасть назад на то место, где он оставил родителей девочки. [2485]

Девочка затихла, уже сама держалась ручонками и, как дикий зверок, оглядывалась вокруг себя.

На [2486] прежде пустынном месте на углу Поварской теперь было много народа. Кроме русских семей с вытасканным из домов добром, спасавшихся от пожара на этом незастроенном месте, и в саду огромного дома князя Грузинского, тут же было и большое число французских солдат в различных одеяниях. [2487] Пьер не обратил на них вниманья. Он спешил найти семейство чиновника [2488] с тем, чтобы отдать матери, и итти опять спасать кого-то. Пьеру казалось, что ему что-то еще многое и поскорее нужно сделать.

2485

След. абзац — автограф.

2486

Зачеркнуто:этом

2487

Зач.:которые что-то тут делали.

2488

Далее до конца абзаца — автограф.