Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая
Шрифт:
— Неприятель отбит, я лучше вас знаю, — повторил он, стараясь успокоиться и искоса взглянув на Вольцогена.
* № 246 (T. III, ч. 2, гл. XXXVII).
Его положили на землю. Доктора, которые отпускали его, ненадежно переглянулись и сказали, что ему надо отдохнуть прежде, чем везти его в Можайск. Один из них с добрым лицом подошел к нему и молча поцеловал его в губы. Доктор этот хотел что-то сказать князю Андрею, но в это время [2538] его окликнули. Подле князя Андрея лежал солдат с [2539] отбитым задом и жалобно стонал, приговаривая: голубчики мои белые. Князь Андрей смотрел на него и оторвался от его жалкого, доброго лица только для того, чтобы взглянуть на нового раненого, которого, как и князя Андрея, шагая через [2540] других (вероятно, чиновного), несли на носилках. Из-за носилок виднелась с одной стороны голова с черными, нежными, вьющимися волосами, с другой — лихорадочными трепетаниями ходившая нога, из-под которой сочилась кровь. Князь Андрей [2541] невольно соболез[нующе] смотрел на этого нового раненого. [2542]
2538
Зач.:мимо самого его несли также Дальнейший текст, кончая:раненого, которого вписан рукой Толстого над зачеркнутым.
2539
Зач.:оторванной рукой
2540
Зач.:раненых и
2541
Зачеркнуто:равнодушно и надписаны след. два слова.
2542
Зач.:только потому, что он первый был тут перед глазами.
— Клади тут! — крикнул доктор. — Кто такой?
— Адъютант, князь какой-то.
Это был Анатоль Курагин, раненный [2543] ядром в ногу. Кость и жилы были перебиты, нога висела на коже.
Когда его сняли с носилок, князь Андрей слышал, как он плакал, как женщина, и видел мельком его прежде красивое, [2544] теперь безобразное, сморщенное и покрытое слезами лицо.
— Убейте меня! А? О!... о!... о!... Это не может быть! А? О боже. [2545] A? Mon Dieu, mon Dieu! Боже мой! Боже! Боже мой!.... [2546] доктор неприятно поморщился на эти [2547] крики, но князь Андрей, [2548] который еще прежде, не зная, кто он, жалел его, узнав его, с какой-то новой восторженной радостью почувствовал в душе своей, в соединении с прежним воспоминанием злобы к нему, нежную жалость именно к этому человеку. Ему жалко было слушать его. Доктора осмотрели его и что-то поговорили. Подбежали два фельдшера и потащили отбивавшегося и до хрипа кричавшего, закатывающегося, как ребенок, Анатоля в палатку. Там послышались увещания, тихие голоса, на минуту всё замолкло, [2549] потом ужасный, [2550] жалобный крик [2551] Анатоля послышался из палатки, но такой крик не мог продолжаться долго, он слабел. Князь Андрей смотрел уставшими глазами на других раненых и слышал, как пилили кость. Наконец силы оставили Анатоля. Он не мог кричать больше, и работа была кончена. Доктора что-то бросили, и фельдшера подняли и понесли Анатоля. Анатоль был бледен и только изредка всхлипывал. Правой ноги его не было. Его положили рядом с князем Андреем.
2543
Зач.:осколком в коленку и надписан рукой Толстого текст до конца абзаца.
2544
Зач.:лицо и надписано:теперь безобразное
2545
Боже!
2546
На полях:<голубчики мои белые>
2547
Зач.:женские вопли и надписано:крики
2548
Далее до конца фразы — автограф.
2549
Зач.:и вдруг
2550
Вписано:жалобный
2551
Зач.:поднялся из груди Анатоля и надписано:послышался из палатки,
— Покажите мне ее, — проговорил Анатоль. Ему показали белую [2552] ногу. Он закрыл лицо руками и зарыдал.
Князь Андрей закрыл глаза, и ему еще более хотелось плакать [2553] нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям и к любящим и к ненавидящим нас, да, та любовь, которую проповедывал бог на земле, которой меня учила княжна Марья, — вот оно, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив».
2552
Зач.:красивую
2553
Дальнейший текст до конца — автограф, написанный на полях.
Его осторожно подняли, понесли и положили в лазаретную фуру.
* № 247 (T. III, ч. 3, гл. I). [2554]
[2555] Во всех без исключения письменных и изустных критиках на 4-й том Войны и Мира мне было замечено, что напрасно я излагал свой взгляд на историю, что я очень мило пишу военные сцены, но что рассуждать не мое дело и что всё, что я излагал, как новость, таким догматическим тоном — давно не только всем известно, но даже давно оставлено и ныне уже не в моде, что это мистическая, фаталистическая, боклевская школа истории. К несчастию, несмотря на то, что прежде, чем изложить такие, как мне казалось, странные и противоречащие общему взгляду мысли, я перечитал много, чтобы узнать, насколько я в своем взгляде расхожусь с другими людьми, думавшими о том же, я не нашел нигде этой мистической или какой другой школы, на которую мне указывают. Еще к большему несчастию, ни один из тех критиков, которые говорили мне, что это давно известно, не указали мне на те сочинения, в которых бы я мог найти это давно известное. Так что в начале 5-го тома, излагая опять некоторые мысли касательно истории, я иду на риск повторять давно известное, но не могу воздержаться от этого, потому что чувствую необходимость поделиться тем радостным чувством, которое мне доставили эти мысли, с читателями, которые, может быть, некоторые думают так же, как и я, и так же, как и я, по несчастной случайности не попадали на те сочинения мистической или боклевской школы, в которой всё это давным-давно изложено и вышло уж из моды. Тем более считаю нужным поделиться с публикой этими мыслями, что мысли эти были для меня не одной умственной забавой, но оказались весьма плодотворными в том труде, которым я был занят. Не имея замысла исключительно исторического при сочинении моей книги, мне, не имеющему ни военных познаний, ни богатых новых материалов, удалось [2556] только с помощью этого взгляда на историю осветить под новым и, как кажется, верным углом некоторые исторические события, как [2557] говорят критики. [2558] Я на опыте убедился, что этот взгляд на историю весьма плодотворен для исторических открытий и потому считал нужным изложить его, ежели он [2559] новый, или повторить его, ежели он старый. [2560]
2554
Наверху гранки рукой Толстого написано:(Набрать мелким шрифтом в выноску то, что замарано и вычеркнуто с того места, где стоит (с).
Исправив, послать к Пет[ру] Ив[ановичу] и верстать).
На гранке обильная правка рукой Толстого.
2555
Зачеркнуто:Движение общей человеческой жизни совершается во времени. Также
2556
Зачеркнуто:мимоходом, как говорят критики и вписаны на полях след. семь слов.
2557
Зач.:например <нить мысли> специальный пример Шевардинского редута. Ежели мне удалось это сделать, то отнюдь не потому, чтобы я был счастлив, или потому, что у меня талант, как
2558
Зач.:но только потому, что я смотрел на исторические события так, как я изложил это в 4-м томе.
2559
В рукописи вместо слова:он написано
2560
Зач.:Точка положения всего человечества в известный момент есть только сумма произвола всех людей. Движение человечества совершается непрерывно и проистекает из бесчисленных людских личных произволов. Уловление законов непрерывного движения этой суммы всех человеческих произволов есть цель истории.
Для человеческого ума [2561] непостижимы абсолютная непрерывность [2562] и [2563] делимость силы. Человек постигает законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольные единицы времени и силы. Раскаленная полоса железа охлаждается. Для того, чтобы найти закон, по которому происходит [2564] движение теплорода, мы должны произвольно разделить раскаленную полосу на вершки и дюймы и время нашего наблюдения на минуту и секунды, и на этих произвольно взятых величинах наблюдаем процесс охлаждения. Чем крупнее периоды или единицы мы будем брать для наблюдения, тем дальше мы будем находиться от истины. [2565] Чем меньше единицы, [2566] тем вернее будут наши выводы. В взятом примере охлаждения полосы железа этот закон отыскивается только тогда, когда мы допустим бесконечно малые единицы объема и времени, то есть когда мы приблизимся к абсолютной непрерывности и к абсолютной делимости, к тем свойствам, при которых происходит явление.
2561
Зач.:конечно, недоступна мгновенная
2562
Зач.:движения, такой непрерывности, в которой не было быотдельных моментов, а все моменты сливались бы вместе, или, другими словами, в которой бы моменты непрерывности были бы бесконечно малые; и точно так же кажется недоступна возможность выводов из всех произволов людей.
2563
Зач.:абсолютная
2564
Зач.:этот процесс непрерывного охлаждения,
2565
Зач.:от постигновения закона, по которому происходит явление.
2566
Зач.:чем ближе к совершенной непрерывности движения,
Закон этот находится тогда только, когда мы диференцируем процесс охлаждения. Только посредством теории бесконечно малых мы приближаемся к решению вопроса.
В отыскании законов исторического движения (которое, однако, может быть целью истории) происходит совершенно то же. [2567] Движение человечества совершается непрерывно и вытекает из бесчисленного количества людских произволов.
Для того, чтобы постигнуть [2568] законы непрерывного движения этой суммы всех произволов людей, [2569] ум человеческий допускает произвольные прерывные единицы и периоды в этом движении, и на основании сравнения этих произвольных единиц и периодов стремится постигнуть закон истории. Первый прием истории для объяснения исторических явлений состоит в том, чтобы взять произвольный ряд непрерывных событий и рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, всегда одно событие непрерывно вытекает из другого.
2567
Зачеркнуто:что приведение примера при отыскании законов охлаждения полосы железа. Ум человеческий Вместо зач. на полях вписана след. фраза.
2568
Зач.:сумму всех произволов и закон непрерывного движения Вместо зач. вписаны на полях след. восемь слов.
2569
Зач.:есть цель истории
Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действия одного человека — царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица. Историческая наука в движении своем постоянно принимает всё меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем приближается к истине. Но, как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение началакакого-нибудь явления и [2570] допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица [2571] — ложно само по себе. С трудом и усердием работает ум человеческий для построения этих периодов, этих прерывных единиц в движении человеческом, только в этом искусственном построении видя возможность объяснения явлений истории, и с таким же трудом и усердием работает тот же ум человеческий для разрушения этих искусственных прерывных единиц, только в непрерывности движения видя возможность постигновения законов истории.
2570
Зач.:выражения произволов в одном лице Вместо зач. на полях вписан дальнейший текст, кончая зачеркнутым (сноска 5).
2571
Зач.:всегда уже невозможно по сущности вопроса.
Всякий вывод истории без малейшего усилия со стороны критики распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика берет за наблюдения большую или меньшую прерывную единицу, на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения — диференциал истории и достигнув искусства интегрировать: брать суммы бесконечно малых, мы можем надеяться на постигновение законов истории. [2572]
2572
Зачеркнуто:При рассматривании различных явлений диференцизм дан, будет различен не по величине (ибо они всегда бесконечно малые), но по свойству. Но при одном рассматриваемом явлении и он только под условием однородности может быть принят диференцизмом. Так при вопросе войск для них представляется возможность допустить диференцизмом возможность каждого солдата завоевывать или защищать страну, то есть то, что называется духом войска. Уметь именовать эти диференцизмы есть другой вопрос. В нем лежит вся трудность. И к [в рукописи: в]ней должна стремиться история.
[Далее автограф от слов:Первые 15 лет 19-го столетия кончая:положение стрелки есть причина движения колоколов близко к печатному тексту. Т. III, ч. 3, гл. I.]
№ 248 (T. III, ч. 3, гл. II). [2573]
<Бородинское сражение представлялось победой всем его участникам. Как о победе доносил о нем фельдмаршал и как несомненная победа, подобная Полтавской, осталось оно в сознании русского народа.
2573
Ср. варианты №№ 205 и 230.
Всякий русский мальчик, учащийся читать, знает, что Бородинское сражение есть слава русского оружия и что оно — выиграно. Но тот же мальчик, возрастая и начиная читать научныевоенные сочинения, узнает, что сражение, после которого отступило войско, проиграно; вслед за Бородинским сражением войска отступили, и Москва отдана неприятелю. Кто из русских людей, воспитанных на убеждении, что Бородинское сражение есть лучшая слава русского оружия, есть победа —. не приходил в тяжелое и грустное недоумение, читая эти научные, иностранные и, что еще убедительнее, русские, писанные под иждивением правительства, описания этой войны? После Бородина русские отступили и французы заняли Москву, следовательно, говорят историки, русские проиграли сражение. Но сознание народа, которое основывается не на историях, а на своих страданиях и радостях, торжествует [2574] Бородинское сражение, как лучшую свою победу. Народное сознание не спрашивает себя, что такое есть выигранное или невыигранное сражение, что такое стратегия и тактика. Что намерен был сделать Кутузов или Наполеон? Народное сознание ощущает события во всей их непрерывности. Для народного сознания от Немана в июле до Немана в ноябре представляется непрерывный ряд военных событий.>
2574
В корректуре ошибочно:торжествуется