Полное Затмение
Шрифт:
— Есть трудности с блокадой? — спросил Пэрчейз, теребя пальцами золотую запонку. Стейнфельд нахмурился.
— И да, и нет. Я проскользнул, но это было нелегко. В нас никто не стрелял, но, если б заметили, то наверняка пришили бы. Иногда я ловил себя на желании попросить пилотов Уитчера не сообщать, что за нами следят. Я предпочёл бы, чтоб нас сбили неожиданно.
— Ты ещё кого-то за собой вытащил?
— Нескольких. Мы не можем себе позволить масштабные перевозки, и даже такие, как сейчас, представляют серьёзную опасность. Боюсь, что я скоро сойду на берег... — Он скорчил
— Именно. Тёмно-синий шёлк. — Пэрчейз подал знак принести выпивку. Явилась, позёвывая и потирая виски, официантка с заспанными глазами. — Мне чего-нибудь крепкого и блестящего в высоченном бокале. Ну, вы поняли. Чего-нибудь сладкого. Такого же сладкого, как тот, кто вам всю ночь спать не давал.
Она с трудом сдержала улыбку.
— С пластиковой русалкой и бумажным зонтичком?
— И русалка, и зонтичек абсолютно необходимы.
— Мне скотча со льдом, пожалуйста, — заказал Стейнфельд. Они поглядели вслед официантке. На ней был халатик, в случайном порядке ловивший окрестные вайфай-сети, отчего по фигурке то и дело проскальзывали случайные веб-страницы. Коллажи лиц, в основном модели и детишки из реклам готовых завтраков, перекатывались по изящным формам официантки, задерживаясь на попке и задней стороне бёдер.
Бар граничил с диско-зоной. На танцплощадке кривлялись минимоно. Лихорадочные вспышки света напоминали Стейнфельду сцены посадки НЛО из фантастических фильмов его детства. Им приходилось перегибаться через пластиковую стойку, чтобы слышать друг друга, зато шанс, что их не подслушают, был хорош.
Световые пятна очерчивали лицо Пэрчейза, кожа, казалось, меняла цвет, словно над физиономией агента трудился невидимый экспрессионист. В момент, когда розовато-красные пятна расцветил синий горошек, Пэрчейз как раз спрашивал:
— А как тренировки Стиски?
— Как по маслу. Чем круче, тем лучше. Впрочем, он же когда-то был священником... У него имя уже есть?
— Джон Свенсон. Легенда крепкая: в один год со Стиски действительно родился такой человек, но умер через пять лет. Они со Стиски детишками были похожи. Смерть Свенсона не отражена в архивах их родного города — он утонул, катаясь вместе с родителями на лодке. Лодка перевернулась, они все утонули. На уровне Флориды смерть зарегистрировали, но в базы данных не вносили. Комар носа не подточит. Я разработал комплекс ложных воспоминаний для имплантации... на случай, если повезёт найти хорошие импланты... — Выражение лица Стейнфельда заставило Пэрчейза уточнить: — Ты ничего не имеешь против мемоплантов?
— Играть с человеческими воспоминаниями... неважно, на какой стороне... это... мне это не нравится. Я не... — Он покачал головой.
— Ты считаешь, что это слишком близко к осквернению души?
— Не уверен, что я в неё верю, — сказал Стейнфельд. — Но да. Это слишком близко к осквернению души.
— У них численное превосходство. Мы обязаны использовать все доступные инструменты. Если тебя это немного утешает, то мы не вставляем импланты нашим сотрудникам. Должны бы, но не вставляем.
— Неважно, — сказал Стейнфельд. — Как высоко ты можешь его продвинуть?
Пэрчейз явственно колебался с ответом. Официантка вернулась с напитками. Пэрчейзу принесли какой-то фантасмагорический дайкири. По груди девушки пролетел мультяшный персонаж (кто-то из гремлинов, если Стейнфельд правильно помнил) и тут же исчез, сменившись изображением двух машин на водородном топливе. Автомобили врезались друг в друга и тут же вспыхнули.
— У вас в животе автокатастрофа, — уведомил официантку Пэрчейз.
— Это объясняет мою сердечную боль, — ответила она, проводя элитной Worldtalk’овской кредиткой Пэрчейза по слоту терминала на бедре. Потом вернула карточку и удалилась. На заду девушки появилась Мэрилин Монро и помахала им. На явственно различимый глазом миг груди Монро совместились с ягодицами официантки.
— Блин, — сказал Стейнфельд, — да люди сейчас носят на себе Сеть.
— Лучше б ты помолился Сетедругу, чтоб дизайн телобоев перестали паскудить. Бля, да они уже наверняка его...
Стейнфельд усмехнулся, но улыбка затерялась в густой бороде. Он носил чёрно-белый фальшкостюм. Немного аляповатый для этого места, но сойдёт.
— Я полагаю... полагаю, чтоб ты правильно понимал, — начал Пэрчейз, — что мы сумеем внедрить Стиски — или Свенсона, если так теперь удобнее, — в сам Второй Круг. После краткого, э-мм, испытательного периода. Скажем, через несколько недель.
Стейнфельд уставился на него.
— У нас ушло три года, чтобы продвинуть во Второй Круг Деверо, и это ещё быстро. Он два года толкался среди нижнеранговых, два года, и...
— Я всё это прекрасно знаю, но... — Пэрчейз наклонился поближе. — Но я изучил сестру Крэндалла. Мы смоделировали характеристические структуры её социальной активности. Она влюбляется каждые два года — иногда с точностью до дня! Причём с неизменной пылкостью. Потом, когда любовник ей надоедает, Рик избавляется от него. Мы просчитали, что следующий роман станет для неё более серьёзным переживанием. И время почти подошло — ещё неделя, и я сведу её со Свенсоном. У неё сформировалась потребность в долгосрочной эмоциональной привязанности. Мы исследовали её сексуальные предпочтения. Свенсон точно отвечает желательному архетипу, потому мы и выбрали его. Она встречает Свенсона, Свенсон её очаровывает — а, как мы оба согласимся, он в этом деле собаку съел, — и, оп-па, она начинает двигать его наверх. Разумеется, при условии, что он отлично проявит себя в низших рангах.
— Ты в этом уверен.
— Чтоб я сдох. Хочешь, поспорим на миллион?
Стейнфельд кивнул.
— Миллион, ну-ну. Гм, а ты только что воззвал к божеству, которого почитаешь сильнее всех остальных. Я впечатлён. Хорошо, пускай. Если всё зайдёт так далеко, то Деверо мог бы...
Пэрчейз покачал головой.
— Ты же не думаешь, что Деверо сможет? Ты хоть знаешь, кто там новый шеф СБ? Старый Сэквилль-Уэст. Деверо невротик. Старый Сэкс его за милю унюхает.
— Тогда он и нашего Свенсона унюхает.