Полнолуние
Шрифт:
Лаура застыла у стены и взирала на происходящее в неизъяснимом ужасе. А Эдгар обернулся к ней и спокойно сказал:
– Подожди, у тебя на платье кровь. Черт меня надоумил надеть на тебя белое. Не стоило так точно следовать романтическим канонам. Вот, возьми.
Он снял черный камзол и накинул на ее обледеневшие плечи, мимоходом обняв Лауру, но та отшатнулась.
– Не подходи ко мне! – воскликнула она свистящим шепотом.
Девушка вырвалась из шелкового обруча его рук и бросилась вниз по лестнице. Пролитая кровь мертвящей тяжестью тянула вниз, пока она преодолевала ступеньку за ступенькой, наступая на свое длинное платье. Ей казалось, что она спускается слишком медленно и не
Она оказалась во дворе одной из первых. Тело Мариэдит лежало в лунном луче, как под светом прожектора. Кудрявые черные волосы закрывали ей лицо и рану на шее, что делало мертвую безликой, хотя Мариэдит с ужасом узнали все. Здание «Магдалы» содрогнулось, из дома начали выбегать испуганные девушки. Вокруг Лауры смыкался лес живых тел, их лица неузнаваемо перетекали одно в другое, слышались голоса, всхлипы, чей-то надрывный плач. На Лауру никто не обращал внимания. Она в отчуждении стояла за спинами других, глядя на убитую, которая вдруг вступила с ней в тайный, безмолвный диалог.
– Ты мертвее меня, – передалась Лауре через чуждую кровь чужая мысль. – Ты сама губишь себя. Сознательно становишься жертвой, и твоя жертва будет нескончаема. Ты безнадежна в своем стремлении обрести тепло и любовь. Ты умерла, но не можешь уйти за пределы этого мира. И да, это сделала ты, а не он.
Наконец все закончилось, служащие унесли тело, и шокированных участников экспедиции разогнали по комнатам. Лаура побрела к себе, и мерцающий лунный свет замедлял ее движения, как вода. Забыв о том, что дверь в комнату заперта изнутри, она машинально дернула за ручку. Дверь распахнулась, Лаура вошла и с недоумением уставилась на вырванную щеколду. Тут она поняла, насколько устала от непрекращающегося кошмара этой бесконечной ночи. Кожа зудела, как будто под ней ползали пауки, а скользкое атласное платье путалось в ногах. Лауре хотелось содрать с себя эту одежду с пятнами чужой крови, снять вместе с кожей и воспоминаниями. Она сбросила камзол Эдгара на стул, сорвала платье и забралась под душ, закрыв глаза и свернувшись калачиком. Горячая вода обжигала, но Лаура не чувствовала этого, ее тело содрогалось от могильного холода. Казалось, что она не отмоется никогда. Просидев так не менее часа, она наконец нашла в себе силы подняться на ноги и выключить воду. Наступал рассвет. Еле успев добраться до кровати, Лаура упала на нее – больно кольнуло в шею, и свет в глазах потух, как будто щелкнули выключателем.
Глава 4
Спала Лаура недолго, когда она открыла глаза, ее волосы были еще влажными после душа. Солнечные зайчики плясали на стенах комнаты, золотистые лучи расчерчивали пол. Она потянулась, разминая затекшее тело, и кровь быстрее побежала по жилам. Первое, что бросилось ей в глаза, – черный камзол, висевший на стуле.
Последние дни она жила в какой-то готической фантасмагории, красивой, но от этого не менее жуткой. Однако при свете утра все сделалось куда более простым и ясным, нежели во мраке минувшей страшной ночи. Украденная кровь текла в ней, Лаура чувствовала себя живой, и настроение у нее заметно улучшилось. Она была молода, и умирать ей вовсе не хотелось. Более того, девушке казалось, что все свои девятнадцать лет она провела во сне, бесцельно и уныло. Сейчас мир перевернулся, в него ворвался Эдгар и развеял ее бессмысленную жизнь, как солнечный луч утренний туман.
Она взяла камзол и забралась с ним обратно в кровать. От гладкой блестящей ткани исходил слабый аромат каких-то старомодных духов. Лаура испытывала к Эдгару странные, противоречивые чувства: она уже с уверенностью могла сказать, что он не сон и существует наяву,
«Доброе утро, Лаура, – говорилось там. – Что бы ни случилось, буду ждать тебя в яблоневом саду, когда рассветет. Эдгар».
Лаура торопливо заметалась по комнате, стараясь как можно скорее собраться. Она устремилась в ванную, чтобы умыть лицо и почистить зубы, и тут же застыла, посмотрев в глаза своему отражению. Она гляделась в зеркало и не узнавала себя: лицо определенно было ее, но при этом какое-то незнакомое. Брови и ресницы по-прежнему оставались светлыми, но Лауре как будто добавили красок. То, что раньше было неброским, акварельным, сейчас стало более контрастным: глаза засияли головокружительной небесной синевой, губы стали яркими и сочными, а кожа засветилась изнутри. Девушка поняла природу потусторонней красоты Эдгара, у которой была столь высокая цена. Лаура поспешно расчесала волосы, надела первое, что попалось ей в шкафу, сунула ноги в шлепанцы и выбежала во двор.
Она никогда не вставала так рано – был только седьмой час утра, и все в «Магдале» еще спали после ужасной ночи. Солнечное сияние внезапно обрушилось на девушку, окружило непроходимой золотой стеной, и Лаура на миг ослепла. Она невольно вскинула глаза на солнце, проглядывающее сквозь листву черемухи. Оно как всегда переливалось негасимым пламенем, и смотреть на него без темных очков было невозможно. Зрачки Лауры расширились, поглотили небесную лазурь глаз, и она, не в силах отвести взгляд от солнца, вдруг стала различать на нем пятна, как будто смотрела сквозь закопченное стекло. Это меркнущее светило испугало ее, Лаура с усилием проморгалась и побежала в сад, стараясь скрыться в тени листвы.
Сад звенел голосами утренних птиц, цветущие яблони стояли как невесты, окутанные розоватой дымкой, сквозь их ветви щедро лились потоки солнечных лучей. Эдгар сидел на траве в картинной позе, до странности реальный, и не таял в свете дня. Он не был похож на привидение, а скорее напоминал золотисто-рыжего кота, вальяжно греющегося на солнышке. Его длинные волосы казались необыкновенно яркими, белоснежная рубашка подчеркивала бледность кожи, а глаза были синими, как васильки, их радужка не пропускала много света, что делало цвет глаз приглушенным на солнце и насыщенным в тени.
Эдгар беззастенчиво окинул ее неспешным взглядом снизу вверх, и его брови едва заметно вздернулись. Лаура словно увидела себя со стороны: растрепанная, в тесной майке и джинсовых шортах с бахромой, обрезанных до самых бедер, в пляжных тапочках – выглядела она как девчонка-подросток. Ноги у нее были незагорелые, бледные до синевы. Лучше бы она надела то длинное белое платье со следами крови!
Аристократическим жестом, отточенным за века, Эдгар пригласил ее сесть.
– Присаживайся, милая, побеседуем.
Лаура опустилась рядом на траву и подтянула к себе округлые колени, неловко обхватив их руками. Эдгар ласково погладил ее по открытому плечу, которое слегка вздрагивало.
– Прости, я был жесток с тобой вчера. Но у меня не оставалось другого выхода. Я должен был заставить тебя это сделать, любой ценой. Однажды я уже допустил роковую ошибку, не довел дело до конца. И моя дочь умерла.
– У тебя была дочь? – несказанно изумилась Лаура.
– Да, – в глазах Эдгара промелькнула едва уловимая тень. – Это было очень давно.