Полукровка
Шрифт:
— Моя идеальная женщина, — пробормотал он ей в шею, облизывая и посасывая кожу.
Сорча замурлыкала от счастья, поднимая колени, чтобы обхватить его бедра. Он не спешил двигаться, и она была довольна тем, что держала его в своих объятиях, пока ее измученное тело гудело от удовольствия.
Через некоторое время Орек в последний раз поцеловал ее в центр груди, затем осторожно отодвинулся. Влажной тканью он осторожно вытер ее, прежде чем обтереться самому, гораздо менее тщательно. Прежде чем присоединиться к ней в их постели, он позаботился о том, чтобы одернуть ее рубашку и поправить постель
Орек лег рядом и привлек ее к себе. Сорча уткнулась лицом ему в грудь, найдя свое любимое местечко, и вздохнула. Он покрывал нежными поцелуями ее макушку и играл с ее волосами, как привык делать перед сном, лениво накручивая локоны на пальцы.
Вскоре она услышала, как его дыхание выровнялось, когда он заснул.
Сорча, однако, долго лежала без сна, проводя сонным взглядом по сильным линиям его шеи, пока его вопрос, заданный ранее, крутился у нее в голове, теперь, когда ее больше не отвлекали все эти упоительные поцелуи.
Продал бы твой лорд землю кому-то вроде меня? В ушах у нее все еще звенело от того, как сильно он ее напугал, и она ненавидела себя за то, что после этого вопроса чуть не лишилась дара речи. Орек был достаточно любезен, чтобы не давить, но ей хотелось свернуться в комочек от стыда за то, как она ответила.
Подобный вопрос заслуживал большего обдумывания, более подробного ответа. По мере того, как она продолжала думать об этом, ей почти хотелось встряхнуть его, разбудить и спросить: Почему? Зачем ты это хочешь сделать? Значит ли это, что ты останешься?
Однако она этого не сделала. Потому что, хотя Сорчу мало что пугало, оказалось, что ее сердце было трусливым.
Что, если мне не понравится его ответ?
Сорча могла признать, что в стремлении соблазнить своего красивого полуорка она не совсем задумывалась о том, что принесет им конец путешествия. Она хотела заявить на него права, отдать ему всю любовь и удовольствие, в которых ему было отказано. Но что это означало, по крайней мере, за пределами этого леса, она не особо задумывалась.
Она никогда… по-настоящему не задумывалась о том, каким может быть будущее с мужчиной, с ним. Все ее прошлые романы редко выходили за рамки флирта, а те, стали чем-то большим, быстро сошли на нет, когда столкнулись с реальностью ее семьи. Брэдей были шумными, гордыми и многочисленными — и Сорча обожала их. Она не могла бросить свою семью, только не снова, а мужчины, с которыми она была, не желали этого принимать. Она не чувствовала особой потери, когда они покидали ее, и сердцу Сорчи никогда не угрожала опасность.
Не так, как было сейчас.
Сорча еще сильнее прижалась к Ореку, она была почти под ним, пока они лежали, обнимая друг друга. Она прижалась лицом к обжигающему теплу его шеи и плеча, чувствуя его сонное урчание, когда Орек пошевелился, чтобы даже во сне притянуть ее ближе.
Ей нравилось это, нравилось,
У нее перехватило дыхание, когда она осознала, как он заботится о ней. Мало кто из ее партнеров был так заботлив. Никто не заключал ее в объятия, не брал за подбородок ее голову и не вздыхал от чистого удовольствия в ее волосы, как будто они были именно там, где всегда хотели быть. Возможно, это больше говорило о качестве ее прошлых партнеров, но Сорча на самом деле не искала таких вещей от этих мужчин.
С Ореком она жаждала нежности и заботы так же сильно, как тепла и страсти. Она хотела его нежных взглядов так же сильно, как и его грязных разговоров. Ей хотелось держать его за руку, прижиматься к нему до позднего утра и смеяться вместе за едой. Она любила все это.
Она будет очень скучать по нему, когда он уйдет.
Она будет отчаянно скучать по нему, когда они доберутся до Гранаха и он покинет ее.
Но он не собирается уходить, прошептало ее сердце. Иначе зачем бы ему спрашивать о земле?
Ее сердце, этот глупый, полный надежд орган, забилось в груди. Необъяснимые слезы навернулись на глаза, и она закрыла их, подавив внезапное желание заплакать.
Она не хотела расставаться с этим прекрасным чувством, растущим между ними. Нежное, как крылья бабочки, и такое же красивое, она беспокоилась, что если слишком крепко сжимать его, слишком сильно желать удержать, что это раздавит его. Теперь оно у нее есть, и она будет наслаждаться каждым мгновением, но надеяться на что-то большее…
Орки вообще делали что-то вроде женитьбы или брали партнеров? Все, что она когда-либо слышала о них, — это рассказы об их порочности и жестокости. Трудно было представить столь жестокую расу, которая брала пленников и рабов и использовала их самыми ужасными способами, в любовных партнерских отношениях.
Сам Орек был результатом такого ужасного насилия. Так были созданы все орклинги? Бродило ли большинство мужчин по дикой местности, охотясь и обеспечивая клан, и брали ли себе партнершу, желающую или нет, только для утоления потребности? Они брали нового партнера каждый сезон, как гарпии, или собирали гаремы, как сирены?
Что, если он предпочитает быть сам по себе?
Большую часть своей жизни он был одинок, охотник-одиночка, постоянно в движении. Хотя ее общество, возможно, и приветствовалось, но целая семья братьев и сестер, а также ее родители, не говоря уже о переполненных конюшнях, которыми они управляли, полных лошадей, конюхов и клиентов, были совсем другим делом. Такая жизнь была не для всех. Мой собственный отец никогда не оставался надолго.
Останется ли Орек там, откуда ушли другие — останется ли он ради нее?