Полукровка
Шрифт:
Она не знала. И хотя ее сердце болело от незнания, она была слишком напугана, чтобы спросить и раздавить эту хрупкую надежду в своих руках.
Итак, Сорча сдержала слезы и сосредоточилась на ровном дыхании Орека. Это немного успокоило взвинченный клубок нервов, в который она превратила свое нутро, достаточно, чтобы она смогла, по крайней мере, последовать за ним в сон.
24
—
— Да, — сказал Орек, сдерживая усмешку. Она делала это всякий раз, когда они останавливались в человеческой деревне, и ритуал все еще сбивал с толку, но забавлял его.
— Огонь?
— Потушен.
— Енот?
— Тут, — он почесал шею Дарраха, который примостился на его плече, уже сонный после плотного завтрака.
— Монеты?
Когда он не ответил, Сорча подняла глаза и увидела его самодовольную ухмылку.
Закатив глаза, она начала поглаживать свое тело, что сразу же привлекло его интерес. Она дерзко выгнула бровь, продолжая водить руками по своим изгибам.
— Не бери в голову никаких идей, я только что надела ботинки.
— Твои ботинки не нужно было бы снимать.
Сорча хихикнула, но не сдалась. Еще через мгновение она вытащила кошелек с монетами из кармана своего плаща, в который он тайком положил его ранее этим утром. Снова рассмеявшись, она позвенела монетами внутри.
— Я все еще чувствую себя виноватой, тратя все твои деньги.
— Я подарил их тебе. Ты можешь их тратить, — настаивал он. Все, что у него было, принадлежало ей.
Она ворчала, как всегда, когда поднималась эта тема. Орек находил милым то, что ей не нравилось чувствовать себя обязанной ему, но он надеялся, что однажды она поймет, что дело не в том, чтобы быть обязанной или быть равной. Это было его долгом как ее пары, она всегда была на первом месте.
— Оружие? — спросила она.
— Да, — он приподнял свой тяжелый плащ, чтобы показать топор и кинжалы, спрятанные у него на поясе, скрытые так, чтобы не напугать никого из других людей, но все еще в пределах легкой досягаемости.
— Капюшон?
Со вздохом он накинул подбитый мехом капюшон плаща, скрывая свое лицо и укутывая Дарраха. Енот радостно защебетал, довольный тем, что копошится в уютном пространстве и приводит в беспорядок его заплетенную гриву.
Капюшон и перчатки были необходимостью, когда он заходил в человеческие поселения, ведь они не знали, как люди отреагируют на орка так далеко на севере. И все же, что-то в этом вызывало у него зуд по коже. Ему не нравилось скрывать себя и свое лицо. Он много раз уходил на задний план в клане, и делал это сейчас, когда шел рядом со своей парой…
Сорча уловила недовольное выражение его лица, ее собственное смягчилось от сочувствия. Она сократила расстояние между ними, протянув руку, чтобы поправить капюшон.
— Если это тебя утешит, в нем ты выглядишь очень загадочно, — проворчала она.
На самом деле это было не так, но ее дразнящий поцелуй пришелся ему по вкусу, и он послушно наклонился, чтобы принять его, когда она изогнула брови. Он попытался склонить ее к более глубокому поцелую, дразня языком ее нижнюю губу. Ее вздох был теплым дуновением
Едва тело Сорчи стало теплым и податливым в его объятиях, как она втянула воздух и, нахмурившись, откинулась назад.
— Не в этот раз, — сказала она, постукивая пальцем по его подбородку. — Ты уже отвлекал меня три дня подряд. Я хочу новые носки. И яблоки.
Орек демонстративно поворчал и поставил ее на ноги, но продолжал обнимать.
— Если моя женщина хочет носки, значит, она их получит.
— И яблоки.
— И яблоки, — добавил он.
Она улыбнулась ему, сверкнув глазами. Ее взгляд задержался на нем, на мгновение став почти задумчивым, когда румянец залил ее щеки, и он ждал, что она скажет то, что, казалось, вертелось у нее на языке. Когда она этого не сделала, и выражение ее лица стало почти застенчивым, Орек ничего не понял. Но потом она развернулась, и схватила его за руку, потащив в город.
Бригган был самым большим человеческим городом, который Орек когда-либо видел. Беломраморные здания, которые были трех, даже четырехэтажными, теснили людей на земляных улицах. Десятки людей, лошадей и ослов заполонили каждую улицу, так же тесно, как он видел в те рыночные дни, на посещении которых настояла Сорча. Кажется, сегодня не было базарного дня, но Сорча сказала, что в городе такого размера, скорее всего, есть рынок.
Бригган также был первым именем на карте, которое Сорча узнала. Ее отец и другие рыцари забрались так далеко на юг, сказала она, вспоминая рассказы о том, как они много лет назад уничтожили там особенно большое логово работорговцев. Ей было любопытно увидеть это место, и у нее порвался последний носок, поэтому они отправились в город.
Толпа горожан толкала их по улице, и взгляд Орека скользил по всему этому, не в силах на чем-то надолго задержаться. Мимо них прошло так много лиц, и так много запахов наложилось друг на друга, что это забило его нос. Он едва различал запах своей пары среди людей, животных, навоза на улице, резкого запаха пивоварни, дыма от десятков, если не сотен очагов.
Инстинкт царапал его разум, предупреждая быть осторожным. Он позволил Сорче указывать им путь, молча идя рядом с ней и крепко сжимая ее руку в своей. Он хотел бы, чтобы обе руки были свободны на случай, если ему понадобится достать оружие, но если его пара захочет взять его за руку, она возьмет его за руку.
Ей не потребовалось много времени, чтобы разобраться где находится рынок, и Орек попытался сдержать гримасу. В воздухе здесь витало еще большее множество ароматов, киоски были переполнены товарами. Люди заполняли узкие проходы, неторопливо делая покупки.
Почувствовав, как она сжала его руку, он посмотрел вниз и увидел, что ее лицо исказилось сочувствием.
— Носки и яблоки, на этом все, я обещаю.
Он сжал ее руку в ответ.
— Все, что захочешь. Не торопись.
Она терпеливо посмотрела на него, зная, что он сказал это только ради нее. Решительно кивнув, она вывела их на оживленную рыночную площадь.