Полукровка
Шрифт:
Хотя, когда ночь стала темной и холодной, ей хотелось, чтобы он что-нибудь сказал.
Они ели в тишине, взгляд Орека был прищуренным и угрюмым. Она могла чувствовать тяжесть мыслей, кружившихся в его голове, грозу, которая потрескивала от потенциальной энергии.
Весь день и вечер она ждала, что он что-нибудь скажет, но, наблюдая, как он все дальше скрывается за темным облаком своих мыслей, поняла, что пришло время вытащить его наружу. Вернуть к ней.
Сорча положила сонного Дарраха в его корзину, прежде чем обойти костер и встать перед своим полукровкой.
Она начала с его волос.
Взяв его деревянный гребень, она расплела его блестящие волосы из косу, что он носил днем. Ее пальцы нежно гладили кожу головы, после расчесала волосы, пока они не заблестели, затем размяла узлы мышц на его шее.
Он немного расслабился под ее руками, но этого было достаточно. Все, что ей было нужно, — эта малость.
Она наклонилась, чтобы прижаться щекой к его щеке.
— Снимай ботинки. Потом сядь на одеяла, ради меня, — прошептала она, хотя это было не что иное, как приказ.
Орек судорожно вздохнул, грудь и плечи поникли.
Его движения были медленными, осторожными, но он сделал, как она просила, сняв сапоги, прежде чем опуститься в меховое гнездо. Его пристальный взгляд, ставший золотым в свете огня, встретился с ее взглядом, и она одарила его довольной улыбкой, надеясь, что это покажет ее любовь к нему.
Сегодня он был разбит своим прошлым, старые раны вылезли на поверхность. Казалось неправильным добавлять свои собственные потребности и желания к его смятению, и она беспокоилась, что если скажет ему сейчас о своих чувствах, он ей не поверит. Решить, что она сказала это из жалости.
Когда на самом деле она любила его по-настоящему, любила так неистово, что даже не находила слов для этого.
Она никогда раньше не была влюблена, и после всех эпических историй о ее родителях, благородном рыцаре и яростной наезднице, она никогда не думала, что это будет так… легко. Но это было так. Полюбить его было легко. Не внезапно и не с пылом, о котором пели поэты. Их отношения были мягкими, и именно это, как она подозревала, было ему нужно. Нежность.
Она знала, что жизнь с ним будет нелегкой. Партнер другого вида всегда вызывал бы любопытство, даже враждебность — и даже в повседневной жизни были бы свои проблемы. Любить кого-то не означало, что не будет моментов, когда тебе захочется иногда придушить его подушкой.
Любить его было легко. Любовь, их любовь, была бы ежедневным выбором.
И она выбирала его.
Поэтому, она дала ему то, в чем, по ее мнению, он нуждался. Она заботилась о нем.
Первыми были сняты его плащ и куртка, затем льняная рубашка. Она расстегнула его ремень и сняла его, за ним последовали штаны.
Обнаженный, он смотрел на нее снизу вверх, любопытство проглядывало сквозь нейтральное выражение его лица. И она не упустила неприкрытого интереса, когда ее собственная одежда присоединилась к его.
Орек лег на спину, когда она переползла через него. Оседлав его живот, она улыбнулась ему сверху вниз, пока ее руки пробегали по участкам теплой зеленой плоти.
Сорча повторила свою стратегию, начав с его головы.
Она покрывала нежными поцелуями его лоб, переносицу, щеки. Целуя каждый уголок его рта, а нижнюю губу дразняще прикусила.
Она проложила свой путь вниз по его телу, и ни одна частичка его не была обделена. Она поцеловала ямку между его грудными мышцами, не в силах удержаться, чтобы не вдохнуть его аромат. Она облизала языком его плоские соски, отчего мышца на его ноге дернулась.
Пока потрескивал костер и танцевали звезды, Сорча целовала своего полуорка повсюду. Его руки со шрамами на костяшках и загрубевшими кончиками пальцев. Его грудь, где глубоко внутри она чувствовала отголоски мурлыканья, которое ей так нравилось. Его ребра, испещренные шрамами, спускаясь к вздымающемуся животу, который сжимался при каждом трепещущем прикосновении.
Урчащее мурлыканье ожило, когда она поцеловала плоскую поверхность чуть выше его напрягшегося члена. Она подняла глаза и обнаружила, что он наблюдает за ней с горящими глазами, полуприкрытыми веками. И он был там, с ней, его лицо теперь было напряжено от удовольствия, а не от горя.
Идеально.
Она улыбнулась, прежде чем, наконец, взять его член в руку и поднести ко рту.
Его вдох был резким, а стон глубоким, когда она поцеловала заостренный кончик и всосала собравшиеся там перламутровые бусинки.
Она делала это для него раньше, но, в отличие от того раза, не торопилась. Предыдущие разы были посвящены исследованиям и, если честно, небольшому выпендрежу с ее стороны.
Теперь она не торопилась. Ее прикосновения были мягкими, благоговейными, когда она водила рукой вверх-вниз, вверх-вниз. Она дразнила его нежными облизываниями и посасывающими поцелуями с одной стороны и с другой, проводя языком по выступающей вене и напевая, когда та пульсировала.
— Сорча… — прорычал он.
Она не прислушалась к его предупреждению, продолжая воздействовать на него легкими касаниями. Когда он потянулся, чтобы поднять ее на себя, она вывернулась и укусила твердую мышцу бедра.
Выгнув бровь, она подождала, пока он застонал и запустил руку в волосы, изображая разочарованную капитуляцию, прежде чем обвести языком головку и втянуть его член в рот.
Он был слишком большим, чтобы она могла взять в рот много, но она помогала себе руками, двигая ими в ритме с медленными движениями языка. Она мурлыкала от удовольствия рядом с ним, утопая в его сильном мускусе и соленом привкусе. Ее лоно сжалось от пустоты, ее собственное ноющее желание пульсировало между ног, но дело было не в ней. Кроме того, кончающий Орек был слишком восхитителен, чтобы останавливаться.
Прошло совсем немного времени, когда он подавился ее именем — предупреждение другого рода.
С последним посасыванием и движением ее языка он высвободился из ее рта как раз в тот момент, когда первая струя спермы вырвалась на свободу. Орек взревел, обнажив клыки в диком удовольствии. Она поймала его пылающий взгляд своим, убедившись, что он наблюдает, как она двигает руками вверх-вниз, вверх-вниз.
Еще больше горячих брызг попало ей на подбородок и шею, капая на грудь. Его глаза вспыхнули, как расплавленное золото, когда она провела языком, чтобы слизнуть их со своих губ.