Полукровка

Вендел С. И.

— Мама, — выдохнула Сорча, ее сердце было так полно радости и облегчения, что стало больно.

Лицо Эйфи сморщилось, а затем она оказалась на земле со своими дочерьми, обнимая их, пока они плакали.

— Сорча, Сорча, моя дорогая, — лепетала она, покрывая влажными поцелуями лоб Сорчи.

Все, что она могла сделать, это держаться, когда ее семья присоединилась к рыдающей куче на лугу. Следующими вышли Калум и Мэйв, потрясенно посмотрев друг на друга, прежде чем кинуться посмотреть, в чем дело. Прошли годы с тех пор, как Сорча видела Мэйв взволнованной, но даже

ее надменная сестра с облегчением упала на землю, обнимая Сорчу.

Коннор и Найл бежали от дома, неся с собой новые слезы — последнее, что она знала, они были в столице по рыцарским делам. Коннор оторвал ее от земли и закружил в своих объятиях. Найл поцеловал ее в щеку и расхохотался, его темные глаза округлились от шока.

Наконец, их отец Кьяран выбежал со стороны конюшен, его румяное лицо выделялось на фоне светлых пепельно-русых волос, в которых начинала появляться седина. Слезы заблестели в его глазах, когда он провел руками по лицу и рукам Сорчи, ища повреждения.

— Сорча… — он задохнулся, едва в силах встретиться с ней взглядом, когда заключил ее в сокрушительные объятия.

— Привет, папа.

Сорча крепко обняла его, от его подстриженной бороды исходил сильный запах сандалового мыла.

Руки всех размеров касались ее спины и волос, ее семья хотела убедиться, что она настоящая. Они держали ее за плечи и передавали друг другу, чтобы те целовали в щеки или игриво дергали за кудри.

У нее закружилась голова от радости, от облегчения у нее навернулись слезы.

Я дома.

Тяжелая, теплая рука, наконец, опустилась ей на плечо, и это не мог быть никто, кроме Кьярана. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на него, его брови были низко сдвинуты, и она смотрела не на своего отца, а на сэра Кьярана, рыцаря королевства.

— Что случилось, Сорча? — спросил он, его взгляд стал острым, как меч на его бедре. — Это не похоже на тебя — убегать.

Судьба, с чего начать.

— Я не убегала, — сказала она. — Я была…

— Отец, — голос Найла понизился, в нем ясно слышалось предупреждение.

Семья, как один, посмотрела на Найла, обнаружив, что он смотрит на деревья, и проследила за его взглядом. Сердце Сорчи подпрыгнуло, когда она увидела Орека, стоящего там, где она его оставила, с их рюкзаками у ног. Он наблюдал за происходящим с нейтральным спокойствием, оставаясь до сих пор незамеченным.

Начни с него, с лучшей части всего этого.

Ее отец и старшие братья выругались, руки потянулись к оружию.

— Нет! — Сорча взвизгнула, хлопнув Коннора по руке.

Он уставился на нее так, словно она сошла с ума.

Ей потребовалось время, чтобы вырваться из круга семьи, и сначала она подумала, что мать не отпустит ее руку, лицо ее посерело от беспокойства. Наконец, Сорча высвободилась и сделала шаг назад в направлении Орека, хотя и стояла лицом к лицу со своей семьей. Она боялась, что, если отвернется, это подтолкнет их, учитывая настороженные, почти дикие взгляды, которые отец и братья бросали на Орека поверх ее головы.

— Я отвечу на все ваши вопросы.

Но сначала познакомьтесь с Ореком, — она повернулась, чтобы посмотреть на него через плечо, и мягко улыбнулась. — Он спас меня, — протянув к нему руку, сказала Сорча.

У Орека по спине побежали мурашки, когда старшие мужчины Брэдей нахмурились, глядя на него. Он подошел и взял руку Сорчи, несмотря на их подозрительные взгляды, потому что никогда бы не отказал своей паре. Ее рука легко скользнула в его, и она потянула его встать рядом с ней перед ее семьей.

Орек сохранял открытую позу, выражение его лица было спокойным. Он знал, какое зрелище, должно быть, представляет собой один, но здесь, рядом с их потерянной дочерью и сестрой, это должно было быть шокирующим.

Отец и два старших брата выглядели именно так, как Орек представлял себе человеческих рыцарей — крепкие плечи, коротко остриженные волосы и мечи, привязанные к бокам. Хотя они не носили кольчуг, у обоих братьев были кожаные поножи и наручи, их туники были окрашены в темный красно-коричневый цвет с эмблемой черной лошади на груди. Все трое встали в стойку, положив руки на рукояти. У Орека зачесались ладони в поисках топора.

Он не отводил от них глаз, когда Сорча начала объяснять, где она была. Именно упоминание о работорговцах наконец привлекло внимание ее отца, и он с ужасом наблюдал, как она описывала, как на нее напали и увезли на юг. Ореку пришлось подавить нарастающее в груди рычание. Она уже рассказывала ему подробности и свои подозрения раньше, но они все еще разжигали в нем ярость, которая, если ее не сдерживать, могла разгореться быстрее и жарче летнего лесного пожара.

Если я когда-нибудь доберусь до этого гребаного…

— Но здесь? Так далеко на севере? — пробормотал отец, казалось, неспособный согласовать ее историю с тем, что, как ему казалось, он знал.

— У меня есть несколько идей… — Сорча постучала носком ботинка по земле, явно не желая обсуждать эту часть своей истории. Она поделилась с ним своей теорией о том, что сын лорда Дарроу, Джеррод, возможно, был тем, кто продал ее работорговцам. Все остальное не имело смысла, сказала она, и время было выбрано самое подходящее. Схвачена всего через несколько дней после того, как она отвергла его ухаживания? Это, конечно, было подозрительно.

— И какую роль во всем этом играет орк? — спросил один из братьев, недоверчиво поджав губы. Это был брат с более темным цветом кожи, с кудрями, как у Сорчи, но коротко стриженными. Найл, подумал он.

— Орек спас меня, — сказала Сорча. — Но я как раз к этому и подхожу.

У него мурашки побежали по коже, чувствуя столько взглядов, любопытных и подозрительных, оценивающих и настороженных, скользящих по каждой части его тела, которую они могли видеть — от грубых мозолистых рук до заостренных ушей с единственной золотой серьгой, до лоскутного одеяния из мехов и кожи, которое он носил.