Полукровка

Вендел С. И.

— Держись за меня, — пророкотал он, дав ей мгновение, чтобы ухватиться за его предплечье, прежде чем войти до упора.

Сорча вскрикнула от удовольствия, извиваясь вокруг него, когда его бедра врезались в ее, влажный шлепок ее задницы по его плоти эхом разнесся по деревьям. Он был ничем иным, как непрерывным толчком бедер, доставляющим удовольствие своей паре, когда он выходил и снова входил внутрь.

Ее груди подпрыгивали, зажатые между его руками, а ногти впились в его волосы, пока она кричала, кричала и кричала.

Он подтянул ее

немного выше и откинулся назад, толкаясь еще глубже внутрь. Следующий крик Сорчи был беззвучным, губы широко раскрылись, когда она кончила, пальцы ног лишь царапали лесную подстилку. Влага стекала с ее тела, покрывая их бедра, когда Орек взревел от наслаждения, нарушив тишину ночи.

Недостаточно. Не могу насытиться ею.

Тяжело дыша, Орек положил обессиленную Сорчу на их меховую постель. Она сложила руки под собой, и он широко раздвинул ее колени, раскрывая ее, когда снова погрузился внутрь.

Сорча застонала, зарываясь лицом в меха, когда он проник еще глубже. Влажные звуки их тел были непристойными, его хриплые стоны казались быстрее биения сердца. Он навалился на свою пару, упав ей на спину и вонзаясь в ее горячее влагалище.

Он был достаточно большим, чтобы полностью накрыть ее, подминая под себя и возвращая на свой отчаянно пульсирующий член. Она извивалась под ним, двигая бедрами ему навстречу и прижимаясь при каждом ударе. Его голова склонилась рядом с ее, потерявшись в кудрях, и он накрыл ее руки, сжатые в мехах в кулаки, своими.

Пронзительный вопль вырвался из ее горла, ее мышцы доили его, когда она задрожала и распалась на части.

Получая от нее удовольствие, как жадный самец, которым он и был, Орек зарылся лицом в ее волосы и отпустил себя.

Наслаждение, столь неистовое, что граничило с болью, пронзило его позвоночник, и он зажмурился. Он излил в нее все, что в нем было, все свои потребности, надежды и боль. Он принадлежал ей во всех отношениях, отныне и навсегда, и ничто не сможет отнять его у нее.

Он поднял голову и проревел все это на весь лес, объявив всему миру, что она — его самка, а он — ее пара.

Сорча долгое время плыла в восхитительном тумане, тело расслабилось от этого огромного удовольствия. Орек — ее мужчина — в конце концов приподнялся, чтобы вымыть их, но Сорча не потрудилась пошевелиться. Она позволила ему позаботиться о себе, вздыхая, когда ее чувствительной кожи касался мягкий мех.

Она наблюдала за ним из-под полуприкрытых век, и хотя чувствовала себя совершенно опустошенной, ей совсем не хотелось спать. Волнение, такое радостное, что она почти не могла его выносить, расцвело в ее груди.

Его не было, может быть, несколько секунд, но это было слишком долго.

Она издала жалобный возглас, потянувшись к нему,

и счастливо вздохнула, когда он вернулся.

Орек уложил их на бок, прижав лица так близко, что они могли дышать одним воздухом. Она обхватила его подбородок рукой, все еще немного шокированная всеми сделанными признаниями.

Когда она обводила взглядом жестокие, красивые контуры его лица, Орек прижался ближе, ища ее глазами.

— Я причинил тебе боль? — прошептал он.

— Это было идеально, — сказала она, подкрепляя свою уверенность поцелуем.

Они погрузились в ритм мягких поцелуев и нежных касаний, огонь потрескивал у них за спиной. Ночь снова погрузилась в дремотную тишину, лесные существа пели и звали друг друга в нежной гармонии.

С каждым мягким прикосновением Сорча все больше верила, что все, что они сказали, было правдой. Ее признание было сумбурным и бесцеремонным, но каким-то образом оно все равно привело к тому, что этот тихий, благородный, удивительный мужчина объявил, что он принадлежит ей, так что она предположила, что не стоит слишком сильно сожалеть об этом.

Счастье бурлило в ее крови каждый раз, когда она думала о его словах, о том, как вздымалось его большое тело, как напрягся каждый мускул, пока его собственнический взгляд пожирал ее. Она должна была верить, что он говорил серьезно, что он знал, что у него на уме, и был влюблен в нее не просто потому, что она была у него первой. Когда он сказал, что хочет ее, она должна была верить, что он говорил правду.

И она верила. Если она и могла доверять кому-либо в мире, так это этому мужчине. Ее мужчине.

Она подозревала, что ей потребуется некоторое время, чтобы осознать это открытие, иначе ее голова могла бы начать кружиться при мысли о том, как долго он мог испытывать такие чувства, а она даже не знала. Она почти покраснела, осознав, что все его грязные разговоры, все те разы, когда он называл ее моя женщина… они не были просто флиртом, прелюдией или сказаны в пылу страсти.

Он говорил серьезно.

Впрочем, ей может быть стыдно за это позже — прямо сейчас она снова хотела своего мужчину.

Углубляя поцелуй, Сорча положила руку на плечо Орека. Он легко перекатился на спину, положив руки ей на бока, когда она приподнялась, чтобы оседлать его.

Мягкий, горячий взгляд, которым он смотрел на нее, был полон обожания, она не смогла удержаться и наклонилась для еще одного поцелуя.

— Я люблю тебя, — снова прошептала она, желая ощутить его вкус на своих губах.

— И я люблю тебя, моя пара, — прошептал он в ответ. — Ты для меня все.

За это он получил еще один поцелуй, а затем еще дюжину, все они спускались по его груди, пока она не смогла выровнять свои бедра с его. Он удерживал ее, когда она наклонилась, чтобы принять его в свое тело. Сорча прикусила губу, наслаждаясь растяжением, когда опускалась на него.