Портрет моего мужа
Шрифт:
— Эгле?
— Нет… мне, пожалуй, интересно, — я демонстративно оперлась на перила. — И надеюсь, здесь нам ничего не грозит?
А ведь эйта Ирма подала донельзя здравую мысль. Зачем убивать самому, если можно кого-нибудь нанять? Кого-то беспринципного. Небрезгливого. Способного не только перерезать горло беззащитной женщине, но и… вырезать ей глаза.
А если так, то… найти этого человека почти невозможно.
Пока.
Потом… когда представление будет закончено, когда Мар добьется своего, чего бы он на самом деле ни добивался… этого человека
По-настоящему.
— Поможешь перевернуть? — спросил Кирис и обращался он к Юргису, напрочь игнорируя и меня, и Мара. Обидно. — Вот так… аккуратно… голову придерживай, разрез глубокий… смотри, почти до кости… сила немалая и инструмент острый.
Мар наблюдал.
Молча.
И… зло?
Смотрела и я. Не из пустого любопытства, не из надежды увидеть что-то, что упустят эти двое. Я все же не настолько наивна, но… сама не знаю почему. Я просто смотрела. Вот Кирис придерживает тело за плечи, а Юргис очень бережно, даже с нежностью поворачивает голову.
Вот убирает прилипшие к лицу пряди.
Склоняется.
Касается губами белого лба. Лицо залито кровью и кажется черным, как и нелепое это белое платье, будто Сауле знала, что ее ждет.
— Тело надо убрать в ледник. — Кирис отворачивается, и я тоже. Этим двоим не хватило времени при жизни, а теперь вот поздно. Но Юргис прощается.
И шепчет что-то.
У меня не настолько хороший слух, чтобы разобрать слова, однако я знаю: он обещает найти убийцу. И хотелось бы верить, что обещание сдержит.
Хотелось бы.
Верить.
Хоть кому-то.
— Вот этим и займешься, — Мар вернул маску спокойствия и отрешенности. — А заодно… надо будет дом обыскать. На кровь… конечно, вряд ли что-то выйдет… буря искажает заклятия, но если попробовать… почему бы и не попробовать?
Юргис кивает.
А я… а мне вновь кажется, что Мар лжет. Но где и в чем? Сложно.
— Тогда… — Кирис укладывает тело. — Лучше здесь. От нее если… и позволь Йонасу…
— Нет.
— Ты не понимаешь…
— Это ты не понимаешь, — Мар не переходит на крик, но и шепот его страшен. — Парень давно уже не в себе. А ты хочешь подпитать его безумие?
Кирис не отвечает.
— Я буду вести. Я тоже одной с ней крови.
Он подходит к телу. Осторожно, крадучись, и шаги его бесшумны, тени и те не тревожатся, но уходят, отступают, освобождая место человеку.
Мар наклоняется, опуская пальцы в лужу крови. Он чертит знак на лбу Сауле. Это почти метка, почти клеймо. На мгновенье наши с Маром взгляды пересекаются, и он презрительно кривит губы. Мол, видишь, до чего приходится…
Вижу.
— Отойдите…
Я знаю этот поиск. Простейший ключ, который проходят курсе этак на третьем, и студенты развлекаются, пытаясь найти меченый кровью платок.
Прятки на четвертом.
И на пятом, когда нужно не только найти, но и со щитами, препятствующими поиску, справиться. Мар… чертит то самое, простое и надежное в своей
На огонь похоже.
Пламя дрожит над лужей, расползается по лицу, подкрашивая мертвые черты зеленью. Оно поднимается дорожкой по ступенькам, чтобы погаснуть где-то там, наверху… и Мар морщится, не скрывая злости.
— Не работает…
— Если силы добавить?
— Силы здесь с излишком. Я же говорю, время на редкость… неудачное, — он сбивает огонь с ладоней, а потом отчаянно трет их о штаны. — Проклятье… наверное на перилах, когда спускались…
Возможно.
Только… я шла впереди, а мои руки чисты.
ГЛАВА 39
Мертвая Сауле весила немало.
Она и живая-то не отличалась худобой. Бывало, Кирису приходилось относить перебравшую невесту в ее покои, и пожалуй, он многое бы отдал, чтобы так оно вновь и случилось.
Алкоголь.
Много алкоголя.
И капля травки, которая поднимает настроение, а заодно позволяет говорить обо всем. Даже о том, о чем говорить не следует. Надо только задать правильный вопрос.
И кристалл не забыть.
Все равно ведь не вспомнит.
— Думаешь, братец так уж предан короне? — Сауле распласталась на кровати, она лежала, обнаженная и, наверное, красивая, только эта, выставленная напоказ красота, не вызывала ничего, кроме раздражения. Вчера пришлось разбираться с очередным ее любовником, простоватым парнем, слишком наивным, чтобы просто отступить, бросив названую невесту. Ей нравилось собирать женихов. — Думаешь, его интересует дело? Нет… спроси у него про закупки… только не напрямую. Напрямую если, он солжет. Он всем лжет… мне пообещал, что если я буду хорошо себя вести… если приручу тебя… отпустит. Только это тоже… нельзя… говорить.
Она смеется и захлебывается, сперва слюной, потом рвотой. Ее выворачивает на скользкие простыни, на мягкий ковер, мимо серебряного таза, который стоит под кроватью.
Слуги предусмотрительны.
А Кирис в этот момент ненавидит и ее, и себя.
Есть за что, да.
Но сейчас она тяжелее, чем обычно. И нести ее нужно не в покои, а вниз, в ледник, где уже лежит одно тело. Потом, позже, он позовет в ледник мальчишку, что бы там Мар ни говорил.
Жаль, одним свидетелем меньше.
— А знаешь, я на тебя почти и не злюсь, — Сауле переворачивается на живот, сигаретку она не выпускает изо рта. Волосы ее рассыпаются по остреньким плечам, скрывая выводок неблагородных веснушек, которые она выведет.
Когда-нибудь потом.
— Раньше злилась, да… хотела изувечить, как он меня… особенно когда поняла, что тебе на меня наплевать. Почему, к слову? Я ведь красива.
— Не люблю пьяных женщин, — Кирис пересаживается в кресло. — Значит, откаты?
— Фи, как грубо… но откаты… откаты — это мелочь… все берут, отчего бы Мару брезговать… нет, тут другое… знаешь, кем она была, та девочка, которую ты якобы убил?