Последнее обещание, которое ты дала

Эванс ЛДжей

— Я сама удивилась, что она с ней разговаривала. Думаю, я могу сосчитать по пальцам, сколько слов она сказала мне и Райдеру.

Рианна наклонилась вперёд, её взгляд стал более внимательным.

— Она обычно не говорит?

Я покачала головой и объяснила, что Адди пережила сильную травму, связанную с её матерью — моей подругой. При этом я метнула взгляд на Сэди, напоминая ей, что никто не должен знать, что Адди — дочь Райдера.

— Она разговаривала до того, как это случилось? — спросила Рианна.

— Честно говоря,

не знаю. Я не так часто бывала рядом.

Я видела, что её мой ответ не вполне устроил. В её голове крутились мысли, складывая мозаику воедино, но, вместо того чтобы расспрашивать о ситуации, она сосредоточилась на Адди.

— Значит, с Милой она говорит, а с остальными — нет? И как это выглядит?

— Обычно это одно-два слова. Неполные предложения, как будто ей приходится заставлять себя говорить.

— А как она ведёт себя среди незнакомцев или в толпе?

Когда Ева вернулась на кухню, я уже собиралась сказать, что не видела её в таких ситуациях, но потом вспомнила, как она устроила истерику в машине у торгового центра.

— В новых обстоятельствах и с незнакомыми людьми она теряется. Как сейчас с вами — просто замирает.

Рианна кивала, будто всё это было ей знакомо.

— У меня был ученик с избирательной немотой. Такое состояние может быть вызвано травмой, но чаще всего встречается у детей с тяжёлой социальной тревожностью. Дома или среди близких они разговаривают нормально, но их тело буквально застывает в социальных ситуациях, особенно если они неожиданны или вызывают стресс. Тем, кто не разбирается, это может казаться упрямством — ведь ребёнок то болтает, то вдруг совершенно замолкает. Люди не понимают, что даже пара слов в таких случаях требует от него невероятных усилий — это как говорить, когда ты тяжело болен, только в сто раз сложнее.

Я нахмурилась, прокручивая в голове всё, что происходило с Адди с момента, как я её нашла.

— Как понять, это последствия травмы или именно избирательная немота?

— Думаю, со временем станет ясно. В любом случае, я бы посоветовала найти ей хорошего поведенческого терапевта. Он сможет разработать план для её семьи, друзей и, в дальнейшем, учителей.

Но этого не случится. По крайней мере, пока. Пока мы не найдём убийцу её матери и не разберёмся, связано ли это с Ловато или нет.

Я снова вспомнила то странное чувство, когда была на улице и ощущала на себе чей-то взгляд.

Нет. Пока Адди нельзя показывать специалистам. Не раньше, чем она будет в безопасности.

Но я могла изучить этот вопрос самостоятельно и попробовать помочь ей своими силами.

— Я побежала, — сказала Сэди, выскальзывая за дверь. — Если не доберусь до бара вовремя, дядя Фил заставит меня собирать арахисовую шелуху палочками для еды.

— Не давай ему себя запугать! — крикнула ей вслед Ева, но дверь уже хлопнула.

После ухода Сэди наступила тишина. Мне никогда не было неловко среди Хатли.

Именно поэтому я и уехала отсюда — мне было сложно видеть в них подозреваемых, когда они вызывали у меня столько симпатии.

Но в этот момент, под пристальными взглядами двух пожилых женщин, я чувствовала себя не в своей тарелке.

И дело было вовсе не в работе.

А в тех чувствах, которые я испытывала к голубоглазому владельцу ранчо.

Глава 20

Райдер

Хайме задавал вопрос за вопросом про новые домики, а потом признался, что сам подумывает добавить что-то подобное в глубине своей территории. Только его домики будут строго эксклюзивными и доступны лишь тем, кто жаждет абсолютной уединённости. Его идея заключалась в том, чтобы на территории было минимум персонала — только те, кто будет приносить еду, продукты и прочие нужные вещи. Никто больше на ранчо даже не должен был знать, что там кто-то есть. Это был отличный способ привлечь знаменитостей, желающих исчезнуть на несколько дней.

Я подумал о домике на гребне холма, который всё никак не решался переделать в маленький жилой дом. Он был бы прекрасным убежищем — далеко от любопытных глаз.

Когда мы направились обратно к парковке, я раздумывал, не пригласить ли Хайме на обед. Мама бы меня живьём освежевала за то, что не предложил ему зайти, но мне совсем не хотелось, чтобы он увидел Адди и начал задавать вопросы, на которые я не мог ответить. Поэтому вместо того, чтобы идти к дому, я повёл его в свой кабинет, расположенный в глубине амбара.

— Где Брэндон? — спросил Хайме, окинув взглядом комнату, где два стола были сдвинуты вместе.

— На аукционе лошадей в Талсе, — ответил я, кивнув в сторону, где рядом с мини-холодильником стояла кофеварка и графин виски. — Воды? Кофе? Виски?

Он ухмыльнулся.

— Для виски, конечно, ещё рановато, но выпью, чтобы отметить твоё согласие занять пост казначея.

Я снял шляпу, провёл рукой по волосам и сел за стол.

— Честно говоря, Хайме, у меня сейчас семейные дела, которые займут всё моё время.

Его улыбка тут же исчезла.

— Надеюсь, ничего серьёзного?

Я с трудом удержался от того, чтобы не сказать «да». Вся моя жизнь перевернулась. Последние два дня с Адди были словно сон — одновременно хороший и кошмарный. Как перейти от ощущения, что она просто гость, к тому, чтобы сделать её центром своей жизни? Если бы у меня было время привыкнуть, если бы я рос с ней, учился быть отцом постепенно, всё не казалось бы таким неловким и натянутым.

— Разберёмся, — пробормотал я хрипло. — Но я буду полностью в это погружён. Честно говоря, не думаю, что смогу нормально выполнять обязанности казначея.