Последний аккорд
Шрифт:
— Роланд, это не ты. Ты — хороший человек, а хорошие люди не мстят, — упрашивал Голд. — Хорошие люди не убивают людей.
— Хорошие люди проигрывают и страдают, — жёстко ответил Роланд. — А я убивал людей.
— У тебя не было выбора. Ты ведь сильнее, чтобы он тебе сейчас там ни говорил. Я сам с удовольствием бы её прикончил. Даже если бы умер с ней заодно. Но это ничего не решит. Не сейчас.
— Плевать!
— Если тебе плевать на себя, то подумай хотя бы о Коль.
Роланд задышал чаще и мотнул головой, отгоняя образ любимой.
— Если любишь её, то отпустишь
Роланд прикрыл глаза, потом резко поднял руку и несколько раз выстрелил в потолок, после чего швырнул пистолет на пол, развернулся и ушёл прочь, оставив всех остальных в полном замешательстве. Зелена боязливо огляделась вокруг, незаметно проскользнула в коридор и побежала за Роландом. Голд же страшно разозлился и набросился на того, кто стал причиной этой злость.
— Я убью тебя! — он ворвался в допросную и вцепился Богарту в горло. — Я тебя убью! Найду способ!
Богарт рассмеялся, а Дэвид поспешил отодрать Голда от него.
— Голд!
Румпель немного успокоился и подобрал трость, которую уронил в порыве ярости.
— Тебе лучше уйти, — сказал Дэвид, но он не двинулся с места. — Голд?
— Ухожу!
Румпель неспешно зашагал сквозь тюремный блок к выходу. Леденящий смех Богарта по-прежнему звучал в его голове. Казалось, чем дальше он уходит, тем громче тот смеётся. Выйдя на улицу, Голд снова разозлился, и гнев был таким сильным, что он готов был отыграться на первом встречном, но никто ему не встретился. Дома он успокоился и почувствовал себя опустошённым, бессильным и слабым. Уныние скоро его оставило, сменилось апатией, которую в свою очередь сменило отчаяние… И так по кругу. Он надеялся, что Роланд придёт, верил в это, потому что нуждался в ком-то близком. Он готов был уже идти искать его, но останавливал себя, думая, что тому необходимо одиночество. А если не одиночество, то явно не Румпель. И потому он, наконец, примирился с фактами, с каждым фактом, свершившимся в этот ужасный день, сел в кресло и постарался больше ни о чём не думать, и ему это успешно удавалось, пока его не отвлекли.
В дверь постучались. Голд вздрогнул от этого неожиданно громкого звука, но быстро справился с изумлением и поспешил к двери с надеждой, что это Роланд. На пороге, однако, стояла Зелена.
— А… — огорчился Румпель. — Это ты…
— К сожалению. Могу я войти? У меня есть взятка.
В руках у неё была бутылка виски и два стакана.
— Э, да… — решил он, впуская её в дом. — Почему бы и нет.
Зелена прошла в гостиную, поставила бутылку и стаканы на стол, сняла пальто и села на диван, с любопытством озираясь вокруг. Голд сел возле неё, открыл бутылку, разлил виски по стаканам, и они почти залпом их осушили.
— Зачем пришла? — кашлянул Голд.
— Мне страшно, — просто сказала Зелена. — Ты ждал Роланда?
— Да, — кивнул он и поинтересовался как бы невзначай: — Ты его видела?
— Да.
— Где он?
— У Робин. Мы поговорили. Я не могла не поговорить с ним.
Это успокаивало.
— Я, наверное, больше всего виновата перед ним, — она не хотела говорить о Роланде. — И перед тобой.
— Не потому что желаю тебе счастья.
— Всё равно спасибо, — на этот раз всё-таки посмотрела. — А я, наверное, желаю тебе счастья. Тогда давно…
— Не надо вспоминать об этом, — прервал Голд.
— Надо! — настояла Зелена. — Мне было всё равно, как вернуть тебя. И кто займёт твоё место. Мне было всё равно.
— Я думал, что тебе нужен мой мозг.
— Мозг у меня и так был. Мне нужен был ты. Глупая мечта, чтобы первый, кто заметил меня, начал со мной считаться. Думала, что если заклятие сработает, то ты начнёшь меня уважать. А потом мы с тобой перепишем историю, и ты простишь меня. И ещё, конечно, я тогда думала, что тебя люблю.
— Давай закончим этот разговор, — вздохнул Голд, отворачиваясь от неё.
— Прости. Я должна была это сказать.
— Я знаю, — он немного помолчал, налил им ещё и сам протянул ей стакан.
— Знаешь, спустя столько лет я, наверное, не так и ненавижу тебя. Скорее, я полностью равнодушен. Мне всё равно, что ты чувствуешь и что тебя ждёт.
Он не сомневался в каждом сказанном им слове, но всё равно, как бы он ни отрицал факт её существования, как бы ни уверял себя, что совершенно не переживает по этому поводу, эта женщина навсегда останется частью его жизни.
— Меня устраивает. В друзья не набиваюсь, — печально улыбнулась она. — Но всё же лучше бы ты меня и дальше ненавидел. К этому я уже привыкла. О сделке…
— Да, о сделке, — тут он немного оживился. — Ты теперь должна меня выпустить.
— Я хочу добавить один пункт.
— Мы так не договаривались.
— Знаю, но я умоляю тебя на него согласиться, — голос Зелены задрожал, серо-зёленые глаза потемнели. — Увези мою дочь. Пожалуйста, Румпель, увези её.
— Она не захочет оставлять Нила.
— Я её уговорю. А если нет, то я лишу её причины оставаться.
— Убьёшь мужа своей дочери?
Голд зло рассмеялся. Не мог не рассмеяться.
— Если это заставит её уехать, то да, — решительно ответила ведьма, а в глазах стояли слёзы.
— Семейные узы…
— Я — не моя мать.
— Ну, она тоже хотела лучшего. К тому же, если вы не справитесь, это только отсрочит её гибель.
— До такого я не доведу. Если этой зимой в Сторибруке не выпадет снег, то не будет больше Сторибрука. Я сделаю это без единого сомнения, — слёзы потекли по щекам, и она даже не попыталась их стереть, — но Робин должна уехать. На всё остальное мне наплевать. Она должна выжить. И однажды моё решение она примет.
— Хорошо, — решил Румпель, внимательно глядя на неё и почти сочувствуя. — Я увезу Робин.
— Спасибо, — обрадовалась ведьма. — Румпель, спасибо.
— Не за что меня благодарить. Не ради тебя.
Зелена так не считала. Она смотрела в тёмные глаза Голда, как будто убеждаясь, что он не обманывает её, а потом, в чисто инстинктивном порыве, прильнула к нему и поцеловала, и он, так же инстинктивно, ответил.
========== Лживый певец ==========
Поцелуй длился всего несколько секунд. Голд положил руки на плечи Зелены и отстранил её от себя.