Последний аккорд

Blitz-22

— Я найду другой вариант, Джонни, — не согласился Голд, пожал руку и твёрдо сказал: — До свидания.

Уходя от Джона, он лихорадочно соображал, как ему помочь или где в такой короткий срок найти ему замену, особенно из числа ирландцев. Разумеется, ему было проще оставить всё как есть и заняться поисками другого охотника за головами, но ему нужен был именно Джон и только Джон. И здесь тоже было нечто личное.

Голд вернулся в отель, расправился с завтраком и сделал с десяток звонков, чтобы узнать, с чем имеет дело. И узнал он совсем немного: Симмонс должен был драться в закрытом клубе некого

Уилли Фланагана, местного бандита, который не считался даже со своими боссами. Выкупить Джона перед самым боем было невозможно, только заменить на другого бойца. У Голда не было другого бойца, и он не знал, где найти такого. Вскоре ему начало казаться, что самым действенным способом было бы связать самого Симмонса и увезти его подальше от Бостона, да только это бы поставило под удар его сестру и племянника. У него от этого голова шла кругом, из-за чего он решил прерваться и позвонил дочери.

— Что ты делаешь в Бостоне? — удивилась Коль, которой Белль, видимо, ещё не успела рассказать, где он. — Разве ты не должен отдыхать и поправляться?

— У меня нет на это времени. Если чего-то не сделаешь сегодня, то завтра будет поздно. Не волнуйся за меня, — пояснил Голд. — Как Дженни?

— Ну, так… Хорошо. Сегодня капризничает. Это скучно.

— Нет, не скучно.

— Нет, скучно. Альберта уже видел?

— Ещё нет. Думаю, что он сидит где-нибудь в пабе.

— Или его нет в Бостоне.

— Или его нет в Бостоне, — отчего-то в этот вариант он верил больше, чем в остальные, и поэтому до сих пор не позвонил сыну . — Ах, женщины! Что вы с нами делаете!

— Не говори! — засмеялась Коль. — Как Бостон?

Он рассказал ей о Бостоне, потом послушал про Дженни, потом обсудил с ней какую-то несусветную чушь и разговаривал бы дольше, если бы у Коль не было никаких дел. После этого он позвонил Белль, объяснил ситуацию и предупредил, что вернётся в субботу.

— Я так и знала, — сдержанно прокомментировала она. — И суток не прошло, а ты нашёл себе приключение.

— Приключение — не совсем то слово, любимая, — мягко возразил Голд. — И ты же не собираешься винить меня в этом?

— Не собираюсь, — решила Белль, хотела что-то добавить, но удержалась и спросила про Альберта.

Повторился тот же диалог, что и с Коль, но другими словами. Завершив разговор с женой, Голд нашёл номер Альберта, хотел позвонить ему, но передумал, и вместо этого вызвал такси и поехал в паб, в котором его сын практически жил последние года три. В конце концов, позвонить Алу из его любимого паба было бы куда веселее, чем просто ему позвонить.

Но звонить не пришлось: Альберт сидел за столиком у окна, пил латте и что-то писал в широком чёрном блокноте.

— Привет, — Румпель подошёл к его столу и остановился, спрятав руки в карманы пальто.

— О, привет! — воскликнул Альберт и закрыл свой блокнот. — Я ввёл фингалы в моду?

— У тебя было время, чтобы придумать шутку поинтереснее.

Ал встал из-за стола, и они обнялись.

— Диссертация? — Голд кивнул на блокнот, вешая пальто на вешалку.

— Нет, — махнул рукой Ал. — Диссертацию я защитил на прошлой неделе.

— Правда? А почему ты ничего не сказал?

— Это не так уж важно. Ерунда.

— Не ерунда, — не согласился Голд и сел

за стол напротив сына. — Значит, ты теперь профессор Голд?

— Да… Теперь я профессор Голд.

— Мои поздравления, профессор!

— Спасибо, — улыбнулся Ал и благодарно посмотрел на отца.

— Ты давно говорил со своим братом? — после минутного молчания спросил Румпель.

— С которым из? Но могу догадаться, что речь об Адаме.

— Значит, говорил…

— Он со мной советовался по поводу своей программы, — сказал Альберт. — Сложная штука, но жутко любопытная. Выдает самый вероятный результат.

— И ты туда же…

— Мне просто интересно. Сам я не разделяю его… мировоззрения, — осторожно уточнил он. — Он жаловался, что ты людям угрожаешь.

— Как ещё не пожаловался, что я людей ворую… — проворчал Голд.

— Ты воруешь людей?! — притворно удивился Альберт, намекая на его прежние подвиги. — Вот никогда бы не подумал!

— Не издевайся, — вздохнул Голд. — Мне и так тошно…

— Ладно, не буду, — согласился Ал. — Лучше куплю нам выпить.

Он заказал виски, и они выпили. А потом ещё выпили. И ещё. Голд рассказал Альберту о Джоне Симмонсе, и у того, как ни странно, нашлось, что ему ответить.

— Засада… Так-то можно у Эрни спросить. Он интересуется всей этой дурью.

— Подпольными боями?

— Всякими боями. Он регулярно на них ходит, — пожал плечами Ал и предложил: — Оставайся сегодня у меня. Эрни придёт, и ты сам его расспросишь. Я не поклонник этого дела, как ты понимаешь.

Голд согласился и выслушал размышления Ала о Лорен Каплан, отношения с которой сдвинулись с места в неясном направлении.

— То есть ты снова с ней спишь? — уточнил он последнюю новость.

— Да. Ей это полезно сейчас, — уклончиво ответил Ал. — И врач так сказал, так что она воспользовалась моими услугами.

Голд решил никак это не комментировать. Слова сына его забавляли. Отрицание очевидного всегда забавляет.

Они просидели в пабе весь вечер и к одиннадцати прилично надрались и поехали к Альберту. Голд смутно представлял себе, где ему найдётся угол в квартире на Фултон-стрит, и хотел ехать в отель, но сын уговорил его остаться и устроил в своей комнате.

Голд бывал тут прежде всего два раза и давно всё забыл. Но это определённо была комната Альберта, чистая, просторная, со вкусом обставленная, оформленная в приятных оттенках синего, фиолетового и серого. Дальний левый угол занимала широкая кровать неправильной формы и такая же прикроватная тумбочка с четырьмя маленькими ящичками со складными металлическими ручками. В правом углу стоял письменный стол, на котором не было ничего, кроме компьютера и подставки для ручек. Над столом висели две книжные полки, аккуратно заставленные в один ряд учебниками и справочниками, подогнанными корешок к корешку. Дальше, вдоль правой стены, теснились три отличных друг от друга стеллажа, последний из которых предназначался исключительно для обуви, разложенной по коробкам, не выбивающимся из общей цветовой палитры. На втором тоже теснились коробки, в которых, как подозревал Голд, скорее всего, лежали невостребованные книги, вещи и личный архив Альберта. Завершали картину шкаф и длинный лиловый диван, который и предлагался Голду.