Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница

Малютин Николай Николаевич

Непрекращающиеся трудности подводного флота и следствия неравной борьбы Германии против половины мира все больше давили на него, заставляя отступать от принятого кодекса ведения войны. Это был шаг назад к средневековому варварству, уже практикуемому в восточной кампании.

Дикость, которую Гитлер развязал на Востоке, теперь отражалась на самих немцах. Немецких солдат, взятых в плен Красной армией, все чаще расстреливали, случалось, отрубали им головы, вешали вверх ногами, сжигали заживо. На Западе рейды британских бомбардировщиков над немецкими и оккупированными Германией городами приводили к сотням и тысячам жертв среди мирных жителей; движение Сопротивления в оккупированных странах возбуждало кампании по запугиванию и убийству немцев. Один взятый в плен старшина с подводной базы в Лорьяне

сказал на допросе, что он думает: расстрелы заложников в отместку за убийства немецких часовых должны вызывать такие чувства у французов, что они когда-нибудь поднимутся и начнут вырезать немецкие гарнизоны.

Гитлер повелел, чтобы все военные службы во Франции имели какие-либо войска в своем непосредственном подчинении. Это побудило Дёница начать готовиться к возвращению в Париж — «шаг, вызывающий сожаление, — записал он, — так как прямой контакт с фронтом, то есть личный контакт с командирами и экипажами тех лодок, что действуют на фронте, в такой степени никогда больше не будет возможен».

На следующий день после того, как он сделал эту запись, британская авиация совершила налет на Сен-Назер. Не было уничтожено ни одной лодки, но стало ясно, что такой же налет на Керневаль — и британцы доберутся до всех офицеров подводного флота! И Дёниц стал торопить с переездом.

Здание, выбранное для его второй ставки в Париже, было современным жилым домом на авеню Маршала Монури. Переезд начался в 10 утра 29 марта.

Это случилось через два дня после того, как первый поезд с 1112 евреями вышел из Парижа и двинулся к Аушвицу (Освенциму), якобы для совершения возмездия за нападения на немецких служащих во французской столице; на самом деле это было начало «окончательного решения» еврейской проблемы, о котором договорились на совещании, которое возглавлял заместитель Гиммлера Рейнхард Гейдрих, в Ваннзее (Берлин) 20 января. Нет никаких оснований полагать, что Дёниц об этом знал; это совещание было засекречено, а все его время и силы были отданы подводной кампании. Если аресты и депортации и могли как-то попасть в сферу его внимания, то они вряд ли показались бы ему чем-то необычным; похожие эпизоды стали общераспространенными с тех пор, как нацисты захватили власть. Некоторые из его собственных подводников провели недолгое время в концентрационных лагерях и пострадали от Gleichschaltung, то есть приобщения к господствующей идеологии под надзором охраны, другие отработали в трудовых лагерях. Самым крайним средством для их воспитания считался перевод в штрафные батальоны на Восточный фронт.

Этим летом Дёниц съездил на каникулы с семьей в Баденвайлер — вскоре после своей встречи с Гитлером в «Вольфшанце». Его дочь Урсула уехала от них, чтобы родить мальчика, внука Дёница, Петера. Ее муж, Гюнтер Хесслер, прославился как один из асов-подводников и прошлым летом вернулся из рейса в Южную Атлантику со счетом в 14 кораблей общим тоннажем 86 699 тонн, рекордом для отдельного плавания, который никогда не был побит. Дёниц вызвал его в ставку подводного флота, где он и стал служить как 1-й офицер Адмирал-штаба непосредственно под руководством Эберхардта Годта.

К тому времени, когда Дёниц и Хесслер вернулись в Париж из отпуска, кампания против французских евреев шла полным ходом. От них потребовали носить желтые шестиконечные звезды на левой стороне груди, как в Германии и Польше. Поскольку представляется сомнительным, что Дёниц мог встретить хотя бы одного из них в течение своего плотно забитого трудового дня, то возможно, что он оставался совершенно не в курсе растущего объема операций в столице.

Жуткие истории, которые передавали по Би-би-си, должно быть, достигали его слуха; но в его штабе их слушали с серьезной целью — извлечь какую-нибудь информацию, касающуюся потопленных подлодками кораблей. Вряд ли можно предположить, что что-либо настолько ужасное, как первые рассказы о массовых убийствах евреев на востоке, которые начали передавать с июля, привлекло его внимание, если только идея массовых убийств не стала к тому времени общим местом в Германии.

Один старшина с подводной лодки, потопленной в конце предыдущего года, сказал на допросе, что немцы кастрировали или расстреляли так много поляков, что если Германия проиграет в этой войне, то огромное количество его соотечественников будут кастрированы в отместку — он полагает, что британцы уже подготовили 20 000

врачей для этой цели. Перед лицом такого рода свидетельств очевидно, что не только евреи и коммунисты, но и сама Германия погрузилась в Nacht und Nebel — «Ночь и туман».

Рассуждать о том, как Дёниц воспринимал это усиление внутренней войны, похоже, не имеет смысла; его преданность борьбе была абсолютной, и он не видел разницы между врагами внешними и внутренними.

В начале сентября пришло сообщение, что британские эсминцы расстреляли из пулемета выживших членов команды при уничтожении немецкого миноносца «Ульм», которые пытались спастись в шлюпках. Реакция Гитлера на это заставляет предположить, что Редер и Дёниц отвергли ранее сделанные им предложения расстреливать выживших, так как теперь он призывал к возмездию: «Око за око и зуб за зуб. Мы должны прямо сказать, что отныне мы будем расстреливать летчиков под парашютами и наши подлодки будут убивать выживших с торпедированных кораблей, независимо оттого, военные они или гражданские, женщины или дети!»

Редер, когда ему сообщили о намерении Гитлера устроить репрессии, немедленно отдал приказ расследовать обстоятельства дела «Ульма» и схожих с ним.

13-го числа, когда штаб все еще анализировал результаты, Гитлер потребовал от Дёница рапорта о положении в подводной войне.

«14-18.13/9. 20-15

Секретно — Фюрер желает, чтобы BdU как можно быстрее предоставил отчет в ставку фюрера по положению в подводной войне».

Чтобы уловить, каково в этот момент было состояние Дёница, необходимо вернуться чуть назад. Легкий успех у побережья Америки закончился к июлю, когда передвижения у берега были организованы в караваны; хотя в течение еше нескольких недель оставалось немного «мягких» зон, где корабли ходили порознь, например вокруг Вест-Индий, Дёниц был вынужден сконцентрировать свои силы опять в Северной Атлантике. На этот раз у него было больше лодок: 1 августа он мог действовать не менее чем 113 лодками в Атлантике при 342 имеющихся вообще в его распоряжении. Его новая тактика для главного театра военных действий была такова: сбить в одну группу несколько только что выпущенных лодок и направить их за пределы досягаемости британской авиаразведки, в Восточную Атлантику, откуда они медленно двигались бы на запад, прочесывая возможные маршруты караванов. Так, чтобы когда они обнаруживали караван, то могли атаковать его наперерез и, дозаправляясь от танкеров на западе, доходить до Ньюфаундленда и прочесывать море в обратном направлении, на пути домой.

К этому времени главная угроза самолетам, оснащенным радарами, как отметили британцы в апреле, озаботила всех в командовании подводным флотом. Лодки при движении из баз и на базы в Бискайском заливе атаковались днем и ночью, и часто первым сигналом тревоги, который видели дозорные с подлодок, был свет прожектора, направленный на них в упор с самолета, который, уже обнаружив лодку при помощи радара, приближался для того, чтобы ее уничтожить.

Лодки были оборудованы аппаратом по детекции излучения радаров — на самом деле французским изобретением, переданным Дёницу безвозмездно французским адмиралом Жаном Дарланом, что давало лодкам возможность и время для погружения, и Дёниц немедленно потребовал самолеты, чтобы достичь господства в воздухе над Бискайским заливом; тех немногих, которых он добился, было явно недостаточно.

К 21 августа нотка отчаяния стала очевидной в дневнике командующего подводным флотом: «...При увеличении числа полетов врага, появлении разнообразных типов самолетов, оборудованных прекрасными средствами обнаружения подводных лодок, операции в Восточной Атлантике становятся все более затруднительными... Ежедневные разведполеты противника теперь достигают 20 градуса з. д. и вынуждают подлодки сместить свое расположение глубже в центр Атлантики, так как обнаружение их расположения ведет к изменению маршрута караванов, которые просто обходят их стороной. В добавление к угрозам от ежедневных рейдов разведчиков теперь стало известно о некоторых типах самолетов, имеющих особенно большую дальность полета, и которые используют конвои при караванах... Как показывает запись в дневнике от 20.07, это еще более затрудняет проведение операций подлодками, а в некоторых случаях делает их невозможными. Подобное ухудшение оперативной обстановки должно, если оно будет продолжаться, привести к невосполнимым потерям, к уменьшению успеха и шансов на успех в подводной войне в целом...»