Последняя из рода. Скованные судьбой
Шрифт:
Талила чуть подалась назад, и на этот раз Мамору с легкостью ее отпустил.
— Я отправлюсь за тобой, — сказала она, поймав его взгляд.
Ей показалось, на короткое мгновение его глаза потеплели. И тем неожиданнее было, когда он покачал головой.
— Ты сама теперь знаешь, что мой брат желает вернуть тебя больше всего на свете. Ты должна укрыться в другом месте.
— Ты остановишь меня, только если вновь закуешь в кандалы, — выпалила она, не поколебавшись ни мгновения. — Я пойду с тобой, куда
— Ты помнишь, кто я? — спросил Мамору жестко.
И, едва ощутимо коснувшись, медленно провел пальцами по ее щеке.
В ее улыбке блеснуло лукавство, которое он не ожидал увидеть.
— Конечно, помню, — фыркнула Талила и на мгновение прикрыла глаза. — Ты мой муж. Мой господин.
Он усмехнулся, вспомнив их недавний разговор.
— Почему же ты забыла самую важную часть? Ту, где ты подчиняешься моим решениям?..
Ее щеки чуть порозовели от смущения, но Талила не дрогнула. По груди разливалось невероятное, безумное тепло. Она рыдала от ужаса несколько минут назад и содрогалась в его руках, а теперь ей хотелось смеяться. А ведь Мамору только что пообещал ей новую войну. Против Императора. Ей казалось, она лишилась рассудка.
Ну, и пусть.
— Думаю, так случается, когда твой солдат — это не только самурай, но еще и твоя жена.
Лишь безумием могла она объяснить свой полный дерзости ответ.
Слабая улыбка коснулась губ Мамору, но почти сразу же он посерьезнел. Обернулся и посмотрел на лагерь, где жизнь продолжала течь своим чередом.
Он не знал, как начать. С чего.
— Поговори с полководцем Осакой, — почувствовав его замешательство, шепнула Талила. — Он будет счастлив.
— Предать свою клятву?
— Они все клялись тебе.
Глава 18
— Господин, в гарнизон у реки ехать должен я.
Мамору раздраженно фыркнул и бросил на своего полководца хмурый взгляд. И пары дней не прошло, как тот встал на ноги, а уже перечил ему.
Но в его словах было зерно разума. И от этого отмахнуться не получалось.
Ранним утром они собрались в просторном шатре: Мамору, Талила, полководец Осака, Такахиро и еще несколько самураев, которым можно было доверять.
Им нужно было уводить войско подальше от горного хребта, нужно было возвращаться из этой снежной блокады в Империю. И им нужно было искать людей, готовых стать частью их безумного замысла.
Мамору считал, что должен ехать сам. Он возглавляет войско. Он принял решение. Ему за него и отвечать.
Он не удивился, столкнувшись с сопротивлением Талилы. Но разозлился, когда к ней присоединились почти все из собравшихся в шатре людей.
— Я могла бы поехать... — она как раз заговорила, воспользовавшись его затянувшимся молчанием.
— Простите, госпожа, но нет, — Осака
— Мы все подвергнемся риску, — тихо возразила Талила.
Но не стала дальше спорить и замолчала, и все взгляды устремились на Мамору.
Ему претила сама мысль остаться в стороне. Отправить заместо себя полководца. В его глазах это означало переложить на Осаку ответственность. А полководец не должен расплачиваться за решения, которые принял его господин.
Но иначе не выходило.
Проклятье! Ему требовалось чуть больше времени, чтобы восстановиться. Времени, которого у них уже практически не осталось.
— Я могла бы возглавить отряд, который отправится на разведку, — вновь тихо обронила Талила.
Она завела себе привычку, которая заставляла Мамору глухо ворчать и скрежетать зубами.
Она перестала с ним спорить. Перестала возражать. Перестала что-либо доказывать. О, нет. Она начала говорить тихо и размеренно. Она отводила взгляд. Она не смотрела на него, когда выдыхала в воздух одну из своих безумных идей. Притворялась, словно рассуждала сама с собой.
А они — его советники, верные самураи и преданные полководцы — это подхватывали!
Вот и сейчас.
— Госпожа предлагает разумные вещи, — сказал один из них, и Осака согласно закивал.
Мамору перевел разгневанный взгляд на Талилу, которая нарочно отводила его в сторону и стояла, скромно потупившись.
Что же.
Он поговорит с ней наедине.
— Мы слишком долго не получали никаких новостей о том, что происходит вне горного перевала, — Осака заговорил, поскольку молчание Мамору все длилось и длилось.
А он смотрел на бессовестную жену.
— Нам пригодятся любые сведения. Любые. Мы должны понимать, к чему готовиться... — полководец все никак не унимался.
— Мы закончим позже, — Мамору грубо перебил его.
Какая-то часть глубоко внутри него устыдилась. Он никогда не уподоблялся своему младшему брату и говорил вежливо даже с низшими из низших. Тем более он не позволял грубых окриков, слов и приказов, когда говорил с самураями, которым в бою доверял свою жизнь.
Но не сегодня.
Он почувствовал на себе несколько удивленных, вопросительных взглядов, когда все, подчинившись приказу, направились к пологу.
— Талила. Останься, — пророкотал он и испытал странную смесь злого удовлетворения, заметив, что плечи жены едва заметно вздрогнули.
Он дождался, пока самураи покинут шатер — Осака и Такахиро ушли последними — и лишь тогда повернулся к ней, неподвижно замершей так далеко от него, как позволяли стены.
— Что это было? — спросил он недовольно.
Талила вскинула невинный взгляд.