Потому что ночь

Скотт Кайли

— Ты давно кормился? — спрашивает Генри, прерывая соревнование взглядов. Слава богу. — Ты выглядишь немного голодным, отец.

— Это следующее в моем списке дел.

— Моника, — обращается Генри к женщине в облегающем платье, свернувшейся калачиком на коленях у другого вампира. — Подойди сюда, пожалуйста. — Затем он снова поворачивается к нам и говорит: — Мы познакомились в VIP-секции на концерте Stage Dive в прошлом году. Очаровательная девушка и веган, что придает крови такой интересный вкус.

Моника великолепна, с оливковой кожей

и вьющимися каштановыми волосами длиной до плеч. Она от природы грациозна. Ей даже не нужна вампирская кровь, чтобы сделать ее такой. И я ни капельки не ревную, потому что это было бы просто странно.

Взгляд Лукаса останавливается на ней, и все его тело становится неподвижным. Как будто он вот-вот набросится или что-то в этом роде. Затем его губы кривит улыбка, и он, не говоря ни слова, берет ее за руку и ведет вглубь сада.

Я почему-то смотрю вслед, пока они не скрываются из виду. Наверное, это свойственно новорожденным. Быть привязанной к вампиру, который убил меня и заставил выпить его кровь, и так далее. Все остальное не имеет смысла. Потому что на самом деле мне все равно, уйдет ли он с кем-то другим.

— Не волнуйся, он скоро вернется. — Генри с улыбкой сталкивается своим плечом с моим. — Ну, может, и не скоро. Он не трахался уже более семидесяти лет. Не удивлюсь, если он забыл, как это делается. Как ты думаешь, мне стоит сходить туда и дать ему несколько советов? Напомнить ему, что куда входит? Здесь наверняка найдутся книги по анатомии, которые мне пригодятся.

Я потягиваю кровь и держу рот на замке.

— Нет. Наверное, ты права. У отца не очень хорошее чувство юмора, — говорит Генри. — Слава богу, что ты здесь, сестренка. Где бы я был без тебя?

— Понятия не имею.

— Я тоже. — Он ухмыляется. — Трахаться и кормиться, очень хорошо сочетается. Тебе стоит как-нибудь попробовать. Учти, смертные могут быть такими хрупкими. Ты хорошо танцуешь?

— Ну…

Изнутри доносится крик, и через французские двери в сад выходит крупная фигура. Это вчерашний охранник с бритой головой и в костюме. Тот самый, который охранял стальную дверь в подвале отеля Boulevard. Все обходят его стороной, но никуда не уходят. Нет, черт возьми. Они все собираются снаружи, глаза горят от возбуждения по поводу того, что сейчас произойдет.

— О, черт, — бормочет Генри.

— Что? — спрашиваю я.

— Лукас, — кричит мужчина. — У нас с тобой дело.

Лукас появляется напротив него в мгновение ока. Он вытирает кровь с подбородка и говорит:

— Привет, Берин.

— Я не бросил тебе вызов вчера вечером, потому что не хотел позорить совет. Но теперь я покинул свой пост. Пришло время ответить за его смерть.

— Арчи не заслуживает твоей преданности.

— Возможно, нет. Но он заставил меня. Я был членом его гвардии почти столетие.

— Как он прошел через руны? — шепчу я.

Генри наклоняется ближе.

— Отец считает его другом. По крайней мере, считал.

— Я понимаю, — говорит Лукас с грустью

в глазах. — Это вопрос чести. Ты готов?

Берин кивает.

Все происходит не так быстро, как когда он убивал Арчи или Кристоса. Они набрасываются друг на друга, хватаются за руки и наносят удары. Лукас вырывается и крутится, врезаясь локтем в нос другого мужчины. Я вздрагиваю от звука ломающейся кости. Когда хлынула кровь, среди собравшихся гостей раздается стон, и они подбираются ближе.

Берин бьет Лукаса кулаком в скулу, заставляя его откинуть голову назад. На его лице мелькает вспышка боли, которая тут же исчезает, и я без раздумий бросаюсь вперед.

Генри обхватывает меня за талию и прижимает к своему твердому телу.

— Нет, не надо, милая. Ты только отвлечешь его. Он не поблагодарит тебя за вмешательство.

— Но…

— Смотри внимательно, — говорит он, прижимаясь губами к моему уху. — Ты ведь можешь отслеживать его движения, не так ли? Ты видишь его?

Я киваю.

— Лукас двигается не так быстро, как мог бы. Он позволяет ему ударить себя.

— Верно, — говорит Генри. — Он позволяет своему другу нанести несколько ударов, прежде чем закончить бой. Он делает ему одолжение.

— Разве Берин не знал, что ему не победить?

— Без сомнения. — Генри насмехается. — Но некоторые предпочитают искать смысл в вечности, живя по архаичным кодексам или еще какой-нибудь ерунде. Самодовольные придурки.

Однако Лукас не затягивает с этим. Вскоре он уже держит другого вампира на коленях. Мелкие порезы и синяки на их лицах затягиваются, пока мы наблюдаем. Приятно знать, что у нас ускоренное заживление.

— Не заставляй меня делать это, Берин.

— Клянусь честью, — вот и все, что говорит другой мужчина своим напряженным голосом.

Губы Лукаса поджимаются. Затем он пробивает рукой спину Берина и вытаскивает его сердце. Тело, превратившись в пепел, замирает в его руках. Вот и все.

— У отца было не так уж много друзей, — шепчет Генри. — Теперь у него на одного меньше.

Я ничего не говорю.

Лукас выпрямляется и поворачивается в нашу сторону. Пепел покрывает его прекрасный костюм, а из заживающих порезов на щеке и губе капает кровь. Он позволил избить себя до синевы. Его лоб нахмурен, а взгляд наполнен тенями. Словно все долгие годы его жизни внезапно оказались тяжелым грузом на его широких плечах. Горе и одиночество проступают на его лице.

Некоторые из гостей начинают вежливо аплодировать, а несколько человек поднимают бокалы в знак тоста за его победу. Что за идиоты. Как будто эта смерть была хоть какой-то победой.

Лукас с рычанием поворачивается к ним.

— Убирайтесь из моего дома.

Вся стая бежит, как будто их задницы горят. Если Лукас хотел продемонстрировать свою силу, то это определенно удалось. Но какой ценой?

— Лучшее, что можно сделать, когда он так себя ведет, — это отвлечь его. Иначе уныние будет длиться неделями, — шепчет Генри.