Поводок для пилигрима

Федорцов Игорь Владимирович

Спустился к речке. Мелководна. По колено не глубже. С пригоршни хлебнул водицы, умыл лицо. Обходя прибрежные заросли, поднялся к лесу. К сумраку, шорохам и прохладе. Не останавливаясь, вошел под кроны и побрел, шелестя травой, цепляя колючки, оступаясь на сучьях и отмахиваясь от слепней.

Сквозь листву к земле тянутся солнечные нити. Ветер покачивает ветки и нити двигаются. Их то больше и становится светло как на лугу, то они пропадают вовсе, растворяясь в высокой зелени деревьев.

Подобрал несколько желудей. Один закинул в дупло, другой в замшелый пень, третьим тукнул в коряжину. Добрел до полянки, в половину захваченной

малиной. На колючих кустах мелкие капли спелых ягод. Собрав с десяток, уселся под деревом. Скинул сапоги. Блаженно пошевелил пальцами ног.

Ничего не делать великолепное занятие. Сиди, ешь ягоду, молчи и смотри. Качаются кроны, раздуваются ванты паутины, маленькая птичка прытко скачет по ветке, хлопает крыльями, крутит головой. Насмелившись, слетает на соседнюю ветку.

Учишься, брат! удивляюсь я и хвалю. Молодец!

Словно подбодренный моими словами храбрый летун повторил попытку. Промахнувшись, слетел в малинник и пропал.

Товарищ мой, тоже из бывших героев и повадкой как у Метта, рассказывал (давненько это было!). Пошел он в лес охотничьего щенка выгуливать, к дикой природе приучать. Щенок дурной от молодости лет носится, где надо и не надо. Норовит убежать. Ну, бегает и бегает на то у него и четыре лапы бегать. Они все такие в щенячьей поре. А товарища приперло по нужде, срочно и по большому и присел он от нескромных глаз в малинник. Сидит, ягодки щиплет, да головой крутит. Чувствует, кто-то ему холодным носом сзади тычется.

Шарик не балуй, строжит он питомца.

Тому невдомек чего хозяин требует.

Не балуй!

Глядь, а Шарик то перед ним. Товарищ поворачивается… Медведь! Нужда прошла, а выражение, выпрыгнуть из штанов" получило прямое подтверждение.

А мне каково, возмущался товарищ. В лесу с голым задом. Перед щенком стыдно!

Я таких баек от него наслушался в свое время предостаточно**. Да и чем лежачему в лазарете заняться? Слушай, да уколы принимай.

Появление Альфи отвлекает от воспоминаний и созерцания ягодных зарослей.

Утешить пришла? Или тоже совесть заела? спрашиваю её вместо приветствия.

У меня лекарство против совести, она показала мне небольшую фляжку. Пойло ихнее. Не знаю, как называется.

Арак.

Пусть будет арак. Будешь? Альфи протянула мне посудину.

Давай, принял я пузатый Грааль.

Поглядим, чем тут душевное равновесие восстанавливают.

Тогда, на озере. Спасибо.

Не стоит благодарности.

Такой не стоит.

Альфи садится подле меня. От нее легко пахнет розмарином. Запах волнующе притягателен и абсолютно чужероден окружению. Женщина есть женщина. Принепременно надо выделиться. Благоухай мир божественными ароматами, намажется керосином. И плевать на всех!

Гляди, абхая заругает, предупреждаю я её. Она тебя блюдет.

Ошибаешься. Тебя…

Слова уже напрасны. Хочу хлебнуть, но Альфи перехватывает мою руку…

Никаких предубеждений против чужих баб. Да и какие они чужие? Все свои!

Наработанная последовательность действий и ритма движений. Если содеянному какое объяснение?…

Миссионерский упор лёжа над ней. Кожа липнет к коже от пота. К запаху розмарина примешиваются специфические оттенки истёкших жидкостей.

Поглотав пересохшим ртом, Альфи смотрит на медальон.

Занятный. С колечком? и пытается схватить его губами.

Отстраняюсь.

Это значит слазь?

Животы разлипаются противно чмокая.

Почему? она обвила меня руками и продолжает охотиться за медальоном. Моя благодарность гораздо больше.

И смысл её глубже…

Она зачем-то хихикает.

Раз разговоры начались, сползаю на бок. Попыхтели и будет.

Кто пыхтел, а кто… её рука не скромничая путешествуют по моему телу, нет.

Лежим рядом. Так есть ли все-таки произошедшему объяснение? Есть и давно. Все время по краю смерти ходишь, ну, и перелезешь иной раз через борозду…** Вроде оправдался. Перед кем только?

Она одевается, поправляет волосы. Красным вспыхивают бусины, спрятанной заколки.

Я берусь за фляжку.

Оставить?

Твоя доля, отказалась она.

В три глотка выпил содержимое. Горько, до судорог в скулах. Отдыхивая в кулак, как от настоящей водки, вернул фляжку обратно.

Не понравилась? смеется она над моей гримасой.

Смотрю ей вслед. Во фляжке все что угодно, но не арак. Ашвины не знают шиу-шиа. Вкус корня ничем не перебить. Раз попробовав, не спутаешь ни с чем другим. Но даже с магическим корнем от всех хворей, слабоват, получился валидол. Горло дерет, а в башке ясно. Значит для другого пойло предназначено. Для чего?

Возвращаясь, искупался в реке. И для гигиены и смыть запах розмарина. Всегда не долюбливал парфюмерию. Палево голимое!

На следующий день, перед выходом, ко мне первым заявился Ли и отозвал в сторонку.

Алэн ушел.

Я кивнул головой.

Один. Собрался, пока все спали и ушел, уже добавил подробностей Ли.

Предлагаешь, бросился ему в след? спрашиваю капрала.

Тот в изумлении похлопал глазами. Он ожидал другой реакции. Расспросов, ругани, даже наказания.

В большинстве случаев есть выбор, говорю ему. Но почему-то чаще делают противоположный здравому.

5

Лес, накрыв зеленой ладонью крон, охранял нас три дня. Приятный полумрак, прохладная сырость и громкий надоедливый счет кукушки, не смолкавший ни на мгновение.

Кукует и кукует, не заткнется, переживает верящий в приметы Иефф.

Года считает, насмехается над дюрионцем Ла Брен.

Наградные с государственной казны, ободряю я геройского арбалетчика.

Полушками** что ли? возмущается на шутку Иефф.

Долина. Вольное раздолье с островками рощ. Речка вьет петлю, вторую и впадает в озеро-болото, усеянное бородавками кочек.

Держим путь вдоль русла. К берегу не подъехать, густо и буйно зарос рогозом. По озерной отмели бродят цапли, окуная длинные клювы. В воздухе черно от стрижей. В неприметной заводи отгороженной упавшей лесиной полно уток.

Там кто-то есть, предупреждает Форэ, указывает на небольшой лесок.

Соглашаюсь, киваю, но ни каких особых мер предосторожности не предпринимаю. Тот, кто хочет, что бы его нашли, не будет далеко прятаться.

Между заболоченным руслом, здесь берег почище, и полукольцом кленов луг. На лугу поставлена палатка-шатер, бездымно горит костерок. У огня мужчина в летах, разноплечий, спина изломана кривыми выпирающими ребрами. С ним мальчишка лет двенадцати и девушка. Симпатичное личико ашвинки тщательно ухожено. Брови подчернены, губы обведены яркой помадой, лицо напудрено-нарумянено, волосы перехвачены золотым обручем. Камис, длинная полупрозрачная рубаха расшита цветными и серебряными нитями. Из под подола рубахи видны сирвалы красные штаны.