Познавший правила
Шрифт:
— Шра-а-ам! — лёжа на земле, я повернул голову и скрипнул зубами. Испуганная Пятнашка выскочила во двор и теперь пыталась кидать мудростями по нежити, но всё разбивалось о какой-то невероятный щит. Сама она от ответной мудрости увернулась — та лишь разнесла стену за её спиной, отрезая нам путь к отступлению. А потом они оба замерли.
— Умри, девочка! — прошипел каратель в полной тишине.
Пятнашка вздрогнула и начала оседать. Я не помнил, как вскочил и подбежал к ней. Не успела она упасть на землю, а я уже запустил её сердце, заставил её легкие сделать вдох. Но уже понимал, что это — конец. Либо я буду возвращать к жизни любимую, либо защищаться. [A1]
— Интересно! — прошелестел каратель.
Я
И, вторя мне из-за завала, обречённо заревел каваль. Каратель с интересом посмотрел на задние, поднял руку — и в этот момент твари Диких Земель добрались до ворот. Я не ошибся, думая, что ворота долго не продержатся — их снесли с одного удара. Каратель обернулся к новому противнику, встретив его целым каскадом мудростей, которые рвали нападающих буквально на части. И с каждым убитым высшая нежить всё больше менялась, а я в ужасе пытался понять, во что он превратится в результате. Не обращая больше внимания на ворота крепости, каратель снова повернулся ко мне с Пятнашкой.
Но я не учёл, что в происходящем был замешан один герой, чьего участия никто не мог предположить. Завал на входе в бастион неожиданно рассыпался. Отлетел в сторону, словно щепка, кусок кладки, перекрывавший проход — и во двор великолепным прыжком вырвался огромный перламутровый зверь. Восемь острых рогов переливались на солнце, когтистые копыта царапали камень, а гребень на спине встопорщился как частокол. Рёв каваля заметался между стен, становясь всё громче и громче.
Выскочившие следом бойцы отряда закрыли уши. Каратель метнул свою невидимую мудрость в каваля, но тот легко отскочил, а потом — пошёл на таран. Один стремительный бросок длился не больше секунды. Насаженный на рога каратель заверещал, и больше в его голосе не было ни торжества, ни веселья — чистый ужас. Впрочем, твари из Диких Земель верещали не меньше. Каваль проломил приземистое строение и вынес карателя прямо в проём ворот — вместе с тварями и частью камня. Там он гордо развернулся и рванул к нам, радостно высунув язык.
Несколько летунов, метавшихся над джунглями, устремились к стене и нырнули вниз. Через секунду страшный предсмертный крик карателя или какой-то новой формы нежити разнёсся над крепостью — перед смертью тварь, рождённая меньше часа назад, ещё пыталась сопротивляться. Чтобы там ни намудрили мудрецы, но конкуренцию Дикие Земли терпеть были не намерены. Твари, не обращая больше на нас внимания, рвали поверженного врага. А я понял, что нам пора уходить. И чем дальше мы окажемся от крепости, тем лучше.
[A1]Может, без этой фразы с либо? Просто «Но я уже понимал, что нам конец»?
Глава 21
— Вниз! На баржу! — закричал я своему отряду.
Бойцы развернулись и снова бросились в бастион. Кто-то хватал механизмы, кто-то тащил упирающегося Граппа, а я подхватил свою девушку, помогая ей подняться. Пятнашка завороженно продолжала смотреть мне за спину. И только когда перламутровая огромная морда ткнулась мне в бок, чуть не сбив с ног — я понял, что привлекло её внимание.
Каваль фыркнул и настойчиво замотал головой. Он всегда делал так, когда требовал овощей. Я осторожно погладил его по удивительной шерсти и вдруг понял, что надо сделать. Понял так, как осознавал правила земель Линга. Как совсем недавно понял, что вызвало драку между тварями Диких Земель и превращающимся в нечто невообразимое карателем. Вот и сейчас — тоже всё понял:
— Давай-ка,
Каваль замер, а потом радостно мотнул головой. Он переступил ногами, втянул когти в копыта и бодро потрусил вперёд. К счастью, мои бойцы не успели ещё покинуть бастион, иначе травм было бы не избежать. Узкий проход каваль расширил, не особо обращая внимания на то, что кладка, которую он крушил, выдержала три тысячи лет. Гордо вскинув все свои рога, он трусил по дороге, задевая одним боком скалу. А за ним бежал мой отряд, Грапп и я с Пятнашкой.
Ворчун заворожённо смотрел на нас, открыв рот. Команда столпилась на палубе. Мешать перламутровому кавалю никто не посмел. Тот самостоятельно и очень аккуратно поднялся на борт из воды, спустился в трюм, пригибая голову — и вместо трёх стойл случайно сделал одно. В нём он и устроился, гордо пожёвывая сено.
Наш отряд взбирался следом, а я на бегу продолжал кричать:
— Ворчун, отчаливаем! Отчаливаем! Руби швартовы!
Вообще-то команда всё это делала и без моих подсказок. Я и Пятнашка поднимались на палубу уже отплывающей от берега баржи. Сзади, на укреплениях, ярились твари Диких Земель. Некоторые уже бежали по дороге вниз. Парочка летунов попыталась спикировать, но, поймав по несколько стрел, вынуждена была отступить.
Седые матросы Ворчуна гребли с отчаянием обречённых — не понимая ещё, что с каждым гребком опасность отдаляется всё больше и больше.
— Шрам! — хрипло проговорил Ворчун. — Я хочу знать, что сидит в трюме моей баржи! И что мне теперь с этим делать?!
— Я бы покормила его овощами для начала, — ответила вместо меня Пятнашка. — Все кавали любят овощи.
Старик затравленно оглянулся на вход в трюм и снова уставился на меня:
— Что это?!
— Да чтоб мы сами знали, Ворчун… — устало ответил я, правой рукой ощупывая левое плечо. — Но вообще-то, судя по поведению, это ещё каваль…. А вот из нашего трупика в крепости выросло что-то похуже карателя… Но тварям это очень не понравилось, и они его шлёпнули… Что он сделал с моей рукой?..
— В порт я с этим не пойду, — упрямо оборвал меня старик, указывая на трюм. — Пусть мудрецы решают, как быть.
— Согласен, — кивнул я. — Пристанем южнее. И попробуем связаться с ними.
— Не надо, — прервал меня Грапп, подходя к нам с небольшой клеткой. В ней была птица — маленькая, с ярким жёлто-зелёным оперением. Она с интересом смотрела на нас, встопорщив красный хохолок. — Я отправлю им сфивва, а они нас найдут. Сами найдут.
— Они подозревали что-то подобное? — спросил я у Граппа и по его эмоциям понял: да, что-то они подозревали. Но никак не такое.
— Они подозревали, что каваль может измениться не до конца… — кивнул ученик Соксона. — И что его надо будет вернуть.
— А что он превратится вот в такое? — буркнул Ворчун. — Да если он лишний раз дёрнется — у меня баржа развалится!
— Он не дёрнется, — успокоил я Ворчуна. — Он знает правила.
Все слышавшие это с удивлением уставились на меня, но вопросов задавать не стали. Видимо, уверенность в моём голосе была такая, что сомнений больше не возникло.
Каваль всё-таки получил свои овощи. К счастью, еды на барже было много. Он счастливо жевал плоды, наполняя трюм хрустом и фырканьем. Рассмотрев его поближе, я понял, что вырос он всего в два раза. Однако рога и гребень делали его ещё немного выше. Но главное его изменение произошло в голове. И без того умная животинка стала настоящим мудрецом среди кавалей. Он легко понимал, что ему говорят — и мог даже кивнуть. Вот только сказать ничего не мог, потому и не получалось с ним полноценного диалога. Я вполне серьёзно попросил Молчка пообщаться с ним. Может, научит языку выразительных жестов? От этого каваля всего можно было ждать.