Позывной Леон
Шрифт:
Так прошёл ещё один час. Я обратил внимание, что солнце уже почти пересекло небесный зенит и клонится к западной стороне. Значит, полдень близился к концу, а я до сих пор шёл неведомо где в чащобе. «Надо успеть найти хоть какие-то следы отряда до заката», — уговаривал себя я. Иначе придётся снова ждать ночи, надеяться, что увидим ту самую бирюзовую линию, но время будет потеряно безвозвратно.
Неожиданно тропа стала расширяться, переходя в лощину, где росли большие, с толстенными стволами деревья, а под ногами хлюпала мягкая почва, будто здесь текла когда-то вода. В одном месте
Я понял: надо торопиться. Любая заминка может стоить дорого. В груди нарастало странное чувство: смесь тревоги и надежды. Может, я уже близко? Или наоборот, заблудился окончательно?
Следуя чуть более уверенно по тропе, я стал различать какие-то обрывки звуков впереди — то ли шелест листвы, то ли невнятное «зудение». Но рука молчала — значит, путь верен.
Главное — не сдаваться, повторял я себе, поправляя меч за спиной. Тело уставало, но в уме горела цель: дойти до отряда, помочь Карвелу и остальным. «Пусть я знаю их всего пару часов, но я не имею права бросить их», — твердил я, снова и снова убеждаясь, что пришёл в этот мир не зря.
С такими мыслями я шагал вперёд, стараясь не обращать внимания на мелкие уколы, боль в ногах и жгучую потребность в воде. Ведь время неумолимо шло, а я слишком хорошо понимал: в этом новом мире каждая минута может оказаться последней — как для меня, так и для тех, чью жизнь я обязан спасти.
Но жажда всё-таки брала своё. С каждым шагом я чувствовал, что идти становится всё тяжелее, а мозг зудит от непрерывного стремления найти хоть каплю воды. Я слышал, как под ногами чавкает жидкая грязь, будто вода совсем рядом, но Ир (или мое упрямство) не разрешал мне останавливаться и пить что попало. Я шёл, игнорируя зов измученного тела, хотя всё внутри кричало: «Упади на землю, напейся, а потом — хоть на покой!»
Каждый шаг давался с трудом: ветви, свисающие лианы и топкая грязь мешали продвигаться. Я невольно скрючивался под низко висящими сучьями, стараясь не задевать их, чтобы не тратить остатки сил на борьбу с препятствиями. Порой мозг требовал: «Хватит, ложись и отдохни!», но я продолжал шаг за шагом, лишь тяжело дыша.
Внезапно знакомый резкий голос Ира пронзил сознание:
— Стой!
Я тут же остановился, ноги буквально врезались в мягкую жижу по щиколотку. Ощутив резкий запах болотины, стиснул зубы, чтобы не сорваться в отчаянии.
— Жажда одолевает тебя всё сильнее, верно? — голос Ира вдруг стал спокойнее, даже серьёзнее. — Давай-ка левее, видишь тот тёмный пень?
Я устало обвёл глазами местность и действительно заметил тёмный пень — некогда, наверное, огромное дерево — который поднимался небольшим валуном над болотистой низиной. Я с трудом вырвал ноги из вязкой грязи и, хлюпая, направился к пенёчку. Подойдя ближе, инстинктивно забрался на него: он был плоский сверху и позволял сесть почти как на широкий пень-стул.
С размаху плюхнулся в позу лотоса, понурив голову: сил почти не оставалось, и то, что я всё ещё как-то шёл, казалось настоящим
— Сядь на край, — проворчал Ир, — а не заваливайся как мешок…
Я, поёжившись, едва приподнялся и пересел на самый край, всё так же уронив голову на грудь. Какая-то глубокая апатия накатывала, но внутренний страх за командира Карвела не давал погрузиться в полное безразличие.
— Посмотри в центр, там есть щель. Потяни за ее край.
Словно одёрнутый, я поднял взгляд и присмотрелся к середине пня. И правда, там мелькала тёмная выемка — «углубление с чёрным наростом деревесины», если так можно было сказать. Сквозь усталость во мне вспыхнуло любопытство. Я наклонился вперёд и ухватился за этот нарост: тот оказался шершавым и слегка податливым. Потянув изо всех сил, чувствовал, что штуковина выходит неохотно, но всё же поддаётся.
Внезапно из отверстия, откуда я вынул нарост, хлынула вода — небольшой фонтанчик брызнул вверх, разбрызгиваясь вокруг и заливая пень (и меня) прохладными струями. Слышен был мягкий плеск, как будто внутри пня образовалась крошечная камера с водой, которая теперь вырывалась наружу.
Мозг не ждал разрешений, не дожидался «Пей!» — я одним движением наклонился к фонтанчику и припал к струе, жадно глотая живительную влагу. Вкус воды показался превыше всего, что я когда-либо пробовал: чуть сладковатый, прохладный — я почти не дышал, опасаясь упустить ни капли. Лишь через несколько мгновений я оторвался от этого природного «крана», пытаясь перевести дыхание.
— Фух… — глубоко вздохнул, вытирая тыльной стороной ладони лицо, обдавая себя каплями. «Я так давно не ощущал такого блаженства», — пронеслось в голове.
Затем я немного привстал, оглядываясь. Одежда моя (точнее, её жалкие остатки) стала мокрой и неприятно липла к телу, хотелось просто снять её, но я удержался. Вокруг пня оказалась низина, похожая на небольшое болото, хоть и не такое «мертвенно-грязное», как я представлял: местами торчали упавшие деревья, залитые водой, и, видимо, там журчали подводные ручейки.
Вернувшись взглядом к «фонтанчику», который продолжал литься из середины пня, я подумал, не запасли ли у меня хоть какая-то ёмкость… но, увы, ничего. Ни котелка, ни фляги.
— Балда… — проворчал Ир вдруг, словно продолжая свои мысли. — Затычку снова вставь и хватит.
Я послушно присел, нашарил ту самую затычку, которую только что выдрал, и вставил её обратно, прикрывая истекающий источник. Фонтан понемногу иссяк, вернув пень к прежнему виду, лишь мокрая древесина вокруг напоминала о чуде.
Моё сердце стучало уже куда ровнее: вода вернула мне жизнь, хоть и ненадолго. Я готовился дальше продолжать путь, вспомнив, что нам ещё далеко идти — туда, где, возможно, находится мой отряд.
Но в голове зашевелилась мысль: «Не станут ли мне мешать снова эти заросли? Надеюсь, Ир и дальше покажет обходные пути, а я не буду дохнуть от жажды…»
Пока я пытался собраться с мыслями, голос Ира уже звучал спокойнее, менее раздражённо, словно одобрил мой короткий перерыв:
— Ну вот, набрался сил — и вперёд. Я покажу дорогу, но смотри будешь портит „зелень“ мечом без нужды, буду доставлять тебе боль!