Позывной Леон
Шрифт:
Последней мыслью перед тем, как сознание начало таять, было: «Я всё-таки отошёл от него. Спасся? Или это лишь новый виток кошмара?» Потом всё погрузилось в темноту — ту самую, где не осталось ни боли, ни огня, ни страха. Лишь бездонная, холодная пустота.
Холод и боль словно отступили, оставив за собой приятное, почти томительное ощущение тепла — как будто я сквозь туман воспринимал реальность, не зная, чему верить. Ведь ещё недавно мне казалось, что Гвалар оторвал мою руку, а пламя испепеляло меня в непонятном бетонном коридоре. Но вот передо мной возвысилась стройная незнакомка — её тёплые
Я успел взглянуть на свою правую руку: от плеча до локтя она была туго обёрнута странной повязкой из листьев. Ниже — пустота. Значит, всё же оторвана? В первый миг я почувствовал шок, но горячая волна убаюкивала, не давая поддаться панике. Словно какая-то магическая дурь отнимала волю к сопротивлению и острую боль заменяла мягким покалыванием. Внутри я знал, что это неполноценное состояние — видимо, благодаря вмешательству моей спасительницы.
Я поднял взгляд и увидел большие зелёные глаза незнакомки. На милом лице лежала печать напряжённой серьёзности, волосы аккуратно убраны, обнажая аккуратный лоб и тонкую линию шеи. Изящная одежда бледно-зелёного цвета обтягивала её гибкую фигуру, подчёркивая плавные изгибы, — зрелище, которому невозможно не улыбнуться. И я действительно улыбался, слегка ошалело, не понимая, откуда во мне берётся это умиротворение.
— Пришёл в себя, — произнесла она внезапно, голосом мелодичным и в то же время уверенным. Затем резко поднялась, давая мне возможность разглядеть её в полную меру.
Пока я не мог сообразить, что ответить, куда уж спросить, кто она и почему здесь. Я лишь заметил, как моя рубаха, порванная и вся в пятнах, с трудом скрывает остатки ужасного ранения, а она, казалось, смотрела на меня с лёгкой улыбкой или участием. Тем временем в голове у меня вспыхнул знакомый, надтреснутый голос:
— Повезло тебе, Леон. Встретить такого „охотника“ (или точнее „охотницу“) в этих местах — удача… Эти земли под жёстким контролем твоих „железных“ приятелей, и боги Леса уж точно не потрудились бы подбросить тебе помощь.
Да, это был Ир, мой вечный ворчун и дух-наставник. Снова его голос наполнил моё сознание язвительной интонацией, и я понимал, что он общается только со мной. Девушка никак не отреагировала на это. Может, она не слышит его. Или же просто ему не отвечает.
Я, однако, не хотел усложнять момент разговорами с Иром, а он продолжал что-то бурчать. По словам Ира, эта незнакомка убрала мою боль чем-то вроде «обезболивающего» с элементом силы — «духа охотника». А потому мне сейчас всё кажется не таким уж страшным. Я слышал его — и пропускал мимо ушей.
У меня никогда не складывалось с девушками. Всё время на бегу, какие-то мимолётные знакомства… Но здесь, в бескрайнем лесу, кажется, я буквально «поплыл»: ведь она и вправду восхитительно красива. И пусть мы находимся среди дикого леса, где смерть бродит на каждом шагу, меня сейчас окутывает нега.
— Леон? — повторил Ир уже насмешливее. — Перестань так ухмыляться, это ведь всё воздействие её духа: он дал тебе «обезболивающее», на твоём языке. Смотри не обольщайся, скоро оно исчезнет, и тогда ты прочувствуешь всю боль. Гвалар постарался на славу, и слава богам Леса, что ему хватило лишь тебя покалечить, а не сожрать целиком.
— Чем же? — промолвил я вяло, возможно, даже вслух. Голова казалась тяжёлой, а боль в обрубке, как ни странно, почти не донимала. Я понимал, что это не норма, и что всему виной «благостная» магия охотницы. Зато откуда-то в глубине меня пробивался тихий голос здравого смысла: «Ты не можешь тут вечно лежать или стоять вполуголом. Твои товарищи-„друзья“ и командир в смертельной опасности, а ты… ну, ты потерял руку. Но нужно двигаться дальше».
Вспышка тревоги пронеслась и быстро смолкла, уступая месту всепоглощающему расслаблению. Может, ментальное зелье действует так, что я не чувствую острой нужды бежать? А вдруг моё тело действительно слишком ослабело?
И всё же, стоя с полузакрытыми глазами и привыкая к незнакомке, я начал спрашивать себя: «Где командир Карвел? Где мой отряд?» Но слова застревали в горле, и я мог лишь ощущать глубокое облегчение от приятного тепла, разливающегося по сосудам.
— Чем-чем, — огрызнулся Ир, продолжая свою тираду в моей голове, — да твоей „меткой“ на запястье. Зверь вроде Гвалар чует такие руны за версту, и они не просят разрешения у Леса, чтобы тебя прикончить. А уж ты, со своими „друзьями“, явно не вызываешь у здешних духов симпатии…
«Точно, мои друзья…» — обрывок мысли попытался вернуть меня к реальности, но я не смог свести воедино ни фактов, ни образов. Ещё несколько секунд я пытался шевельнуться, хотя бы приподняться, но тело отказывалось слушаться. Возможно, это совместное действие ожога, ампутации (или как назвать потерю руки), шока и магического «обезболивающего» от девушки.
Внутренне я понимал: движение нужно, но та часть меня, что кричала про необходимость идти, затихла в каком-то уютном углу сознания. Так и оставался в полупритоптанном состоянии, довольный тем, что не горю и не замерзаю — эффект чего бы ни было.
Незнакомка, в свою очередь, смотрела на меня почти безучастно, но в глазах её сквозила ласковая усталость, будто она понимала моё состояние и не пыталась торопить события. Может, она привыкла, что подобные «железные» воины натыкаются на Гвалара или прочую зверьё, и спасение для нас выглядит именно так — пара часов под ядовито-сладким воздействием «духа охотника».
Ир же не умолкал:
— Не воображай, что всё хорошо, Леон, боли ещё впереди. Как только дух охотницы отпустит тебя, ты почувствуешь, в каком ты жалком положении. Но лучше сжать зубы и готовиться.
«Готовиться к чему?» — хотел спросить я, но вяло кивнул, на что девушка подняла бровь, будто прочла мой жест не как подтверждение, а как вопрос. Однако не сказала ни слова. Она по-прежнему стояла, выровняв осанку, давая мне возможность любоваться её фигурой и мягкими изгибами плотно прилегающей одежды. В голове стучало лишь: «Как она прекрасна…»
Мысли о моих боевых товарищах и командире, увы, оставались смутными тенями в сознании. Кажется, это было действие «обезболивающего» — затмевать всю тревогу. Я слышал, как Ир продолжает что-то ворчать про Лес, про то что мне повезло что Ир оторвал мне руку, как бы странно это не звучало. Но я не в силах был заострять на этом внимание, пребывая в блаженном оцепенении.