Правда о Портъ-Артуре Часть I
Шрифт:
Въ одну изъ субботнихъ поездокъ въ Артуре я зашелъ въ штабъ раіона къ подполковнику Іолшину узнать о справедливости распространившагося слуха.
Живой, общительный подполковникъ принялъ меня очень любезно.
– Да, да – собирается къ вамъ на позиціи. Будетъ уму-разуму учить, мужество и храбрость вселять. Приготовляйтесь, гроза на васъ надвигается. А у Фока вы были? Советую, советую почаще бывать. Этотъ типикъ прямо въ разсказъ просится. Вы, эдакъ, сторонкой, чтобы онъ васъ не виделъ, послушайте его. Такихъ откровеній наслушаетесь, что просто диво.
Наблюдайте, пристально наблюдайте, все запоминайте, по возможности записывайте, на память не надейтесь. Впоследствіи ваши очерки будутъ очень интересны. Только помните мой советъ – будьте политичны. Въ душе возмущайтесь сколько угодно, отъ этого только выиграютъ ваши записки, но со всеми живите въ мире. Кругомъ столько творится возмутительнаго, что нужно пріучить себя къ хладнокровному отношенію къ событіямъ. Главнымъ образомъ старайтесь жить въ мире съ Стесселемъ. Этотъ господинъ только для виду ругаетъ печать, а въ душе ее боится. Однимъ словомъ, вы меня понимаете.
Я полюбопытствовалъ узнать, на какой день назначенъ объездъ позицій.
– Положительнаго ничего не могу вамъ сказать, но на дняхъ онъ состоится. Вы, кажется, живете въ штабе Семенова?
– Да.
– Ну, вотъ и отлично. Я по телефону накануне вамъ сообщу о часе выезда изъ Артура. Советую вамъ встретить Стесселя и сопровождать его при объезде.
На этомъ мы разстались.
9 іюля вечеромъ дежурный телефонистъ попросилъ меня къ телефону. Говорилъ подполковникъ Іолшинъ. Оказалось, что завтра въ 5 часовъ утра генералъ Стессель съ экстреннымъ поездомъ выезжаетъ на 11-ую версту.
Я отправился съ этой новостью къ полковнику Семенову.
Онъ уже зналъ объ этомъ.
На мой вопросъ, поедетъ ли онъ на левый флангъ, онъ ответилъ:
– Нетъ, я отлучаться отсюда не имею права. Я буду ожидать его здесь. Генералъ, вне всякихъ сомненій, осмотритъ всю боевую линію и, конечно, очень подробно ознакомится съ обороной праваго фланга.
Предположеніе полковника Семенова не оправдалось: генералъ Стессель осмотрелъ только левый флангъ, на правый даже не заглянулъ. Это было вполне естественно. Правый флангъ укреплялся по иниціативе Смирнова и Кондратенко, и этого было достаточно, чтобы его игнорировать.
Вспоминаю характерный фактъ, иллюстрирующій отношеніе Стесселя и его штаба къ покойному Кондратенко.
После возстановленія оборонительной линіи на Зеленыхъ горахъ 21 іюня, подъ личнымъ руководствомъ генерала Кондратенко, я заехалъ зачемъ-то въ штабъ раіона. Я, между прочимъ, зналъ уже, что Романъ Исидоровичъ проэктируетъ боевую рекогносцировку на левый флангъ противника съ целью отбросить его въ глубь полуострова и обнажить подступы Куинъ-Сана. Онъ, сознавая въ полной мере важное
Какъ теперь помню слова одного изъ видныхъ офицеровъ штаба.
– Кондратенко слишкомъ горячъ, онъ тамъ черезчуръ много фантазируетъ. Мы решили его сократить, а въ случае надобности совсемъ убрать, а то онъ со своей юношеской лихостью натворитъ намъ чудесъ.
Это "мы" готово было меня привести въ бешенство, но я сдержался и запомнилъ эту тираду съ иголочки одетаго штабовика.
Я уверенъ, что если бы не энергичное противодействіе Смирнова и не уменіе Кондратенко ладить со Стесселемъ, последній былъ бы удаленъ отъ командованія правымъ флангомъ,
Однако, вернусь къ объезду Стесселемъ оборонительной линіи.
Передавъ своему вестовому Николаю Худобину, что завтра къ 5 часамъ нужно оседлать лошадей, отправился я въ свою палатку. Я жилъ съ поручикомъ 26 полка Сенкевичемъ. Въ палатке засталъ еще поручика Чивчинскаго; какъ первый, такъ и последній заведывали конными охотничьими командами.
Оба они сидели на постели.
Одинъ видъ этой парочки заставилъ меня при входе расхохотаться. Они уже знали о прибытіи на завтра Стесселя и встретили меня съ такими внушительно-торжественными физіономіями, которыя положительно отражали на себе все: ужасъ, восторгъ, насмешку и озлобленіе.
Это были два человека, которые оживляли весь бивуакъ. Тамъ, где они появлялись, хохотали отъ души, искренно, до слезъ.
Ихъ юморъ былъ живой, едкій, безпощадно отражавшій ошибки всехъ. Попадало всемъ, кто бы ни оплошалъ и провинился. Насколько остроумно они вышучивали Стесселя, Фока и КR, настолько же попадало и ихъ товарищамъ и нижнимъ чинамъ.
– Ну-съ, Евгеній Константиновичъ, съ пафосомъ началъ Чивчинскій – вынимайте свои походныя скрижали и пишите: Стессель едетъ учить Фока, ученикъ-учителя; Артуръ устоитъ; честь Россіи будетъ спасена…
До глубокой ночи пріятели на все лады варьировали готовящееся свершиться событіе.
Съ утреннимъ холодкомъ выехали мы съ Худобинымъ изъ деревни Литангоу на 11-ую версту железной дороги – место расположенія штаба генерала Фока.
Пришлось ехать почти по бездорожью.
Какихъ огромныхъ трудовъ стоило подвозить на позиціи орудія, снаряды, фуражъ, продовольствіе, да еще на нашихъ тяжеловесныхъ, неуклюжихъ повозкахъ. Ничего, все преодолевали и преодолели наши солдаты, только безрезультатно.
Часамъ къ 7 показались железнодорожныя постройки. Опоздалъ. Отъ станціи тянулась уже огромная кавалькада всадниковъ.
А, наконецъ-то, начальникъ раіона и его многочисленная свита!
Подтянувшись, поскакалъ навстречу "грозе японцевъ".
Въ самой голове кавалькады, плавно покачиваясь на своей огромной, упитанной кобыле, ехалъ самъ генералъ Стессель, сосредоточенно беседуя съ Фокомъ.
Свита вместе съ генераломъ Кондратенко следовала въ почтительномъ отдаленіи.
День стоялъ теплый и ясный. Солнце еще не пекло. Свежесть утра растворялась въ пріятной теплоте ранняго дня.