Правда о Порт-Артуре. Часть II
Шрифт:
Приблизившись къ японцамъ шаговъ на 50, услышали русское:
— Стой. — Остановились.
— Одна ходи. — Стоимъ, какъ вкопанные. Подошелъ, очевидно, унтеръ-офицеръ.
— Что нужно?
Отвтили.
— Хорошо.
Онъ отдалъ какое-то приказаніе одному изъ нижнихъ чиновъ — тотъ быстро скрылся.
Стоимъ и другъ друга разглядываемъ.
Унтеръ-офицеръ, плотный, широкоплечій мужчина, вытащилъ записную книжку и прехладнокровно что-то записываетъ.
Минутъ черезъ 10 пришли изъ ближайшей цпи: переводчикъ (отрекомендовался полковымъ), этакій вертлявый, болтливый; утрюмый, грузный капитанъ и премолоденькій подпоручикъ.
Завязался разговоръ.
Капитанъ любезно соглашается, разспрашивая ея примты.
Переводчикъ неумолчно трещитъ, разсказывая, что въ Мукден онъ бралъ уроки русскаго языка у офицера приморскаго полка.
Спрашиваетъ фамиліи нкоторыхъ офицеровъ…
Наконецъ прибылъ маіоръ Ямооки, въ сопровожденіи коннаго съ флагомъ и корпуснаго переводчика, который, несмотря на свой высокій рангъ, говорилъ по-русски преотвратительно.
Посл офиціальныхъ представленій, онъ принялъ подъ росписку пакетъ и въ свою очередь передалъ другой намъ, попросивъ въ полученіи такового тоже выдать расписку. Прибывшій съ нимъ старшій переводчикъ заявилъ, что "это очень, очень важное письмо" [4] .
Когда шла церемонія передачи пакетовъ, въ сторон Дагушаня завылъ снарядъ. Маіоръ Ямооки тревожно спросилъ: — Неужели стрляютъ? — Лейтенантъ Макалинскій быстро нашелся и спокойно отвтилъ — Нтъ, это, врно, на мор.
4
Письмо это оказалось отъ Германскаго Императора на имя его морскихъ военныхъ агентовъ, которымъ разршалось выхать изъ крпости. Одинъ изъ нихъ, капитанъ Гильгенгеймъ, при перезд изъ Артура въ Чифу былъ убитъ китайскими морскими разбойниками.
Впослдствіи выяснилось, что съ одной изъ батарей было замчено въ расположеніи противника передвиженіе пхоты. Дежурный фейерверкеръ не утерплъ и послалъ туда снарядъ. Конечно, ему за это досталось.
Маіоръ Ямооки, получивши пакетъ, условился о час и мст встрчи для дальнйшихъ переговоровъ. Мы знали содержаніе отвта, знали, что дальнйшихъ переговоровъ не понадобится, но, конечно, парламентеры должны были отвтить любезнымъ согласіемъ.
Для встрчи было выбрано то же мсто, а время — между часомъ и двумя въ этотъ-же день. Откланявшись, разъхались. Какъ только добрались до укрпленія Кладбищенской импани и опустили парламентерскій флагъ, — по всей линіи опять грозно загремли орудія, особенно на сверовосточномъ фронт. Гулъ ихъ послужилъ какъ бы апоеозомъ парламентерскихъ переговоровъ.
При возвращеніи назадъ, насъ встртилъ казакъ и пригласилъ меня отъ имени Стесселя къ нему. Генералъ наблюдалъ за переговорами съ Зубчатой горы. Лейтенантъ Макалинскій похалъ съ докладомъ къ коменданту, а мы съ капитаномъ Головань похали къ генералу Стесселю.
Застали генерала въ бетонномъ каземат батареи уже отзавтракавшимъ, въ самомъ благодушномъ настроеніи духа, окруженнымъ молодежью со всхъ ближайшихъ батарей. Стоялъ шумъ, крикъ, хохотъ. Батарея порожнихъ бутылокъ свидтельствовала, что завтракъ былъ съ обильнымъ возліяніемъ. То и дло слышалось: — Эй, Ивановъ, вина! Я въ другомъ отдленіи каземата бесдовалъ съ полковникомъ Семеновымъ. — Наконецъ я вошелъ къ Стесселю. — А, вотъ нашъ парламентеръ! Непремнно нужно вамъ
— А я не хотлъ ничего отвчать этимъ желторожимъ нахаламъ. Предлагалъ нарисовать кукишъ и послать. Крпости захотли! Я имъ покажу крпость! Такъ нтъ же, нашъ умный комендантъ захотлъ съ ними антимоніи разводить.
Общій хохотъ. Молодежь, подъ вліяніемъ лишне выпитаго, забывая чинопочитаніе, одобряетъ: — Отлично, отлично, ваше превосходительство! Такъ и слдовало. Ваше здоровье, ваше превосходительство!
— А знаете, господа, меня заграницей считаютъ по происхожденію швейцарцемъ. Ей Богу, не вру. Недавно получилъ письмо изъ Австріи отъ какого-то "Стресселя", который гордится своимъ дядюшкой въ Артур. Другіе пишутъ, что я только въ 1893 году перешелъ въ русское подданство. У меня письма есть, ей Богу.
Опять общій хохотъ. Генералъ въ самомъ хорошемъ настроеніи. Насколько Стессель былъ искрененъ въ своемъ благодушіи, я не знаю, но онъ произвелъ на меня въ эти минуты самое располагающее впечатлніе. Хорошій компанейскій товарищъ офицеръ-строевикъ, думалось мн. Твой удлъ командованіе запаснымъ баталіономъ, не больше, а судьба вонъ какое колно выкинула.
— Ну, господа, мн пора, сказалъ Стессель подымаясь. Былъ уже третій часъ въ начал.
— Намъ по дорог, демъ вмст.
Подали лошадей. Отправились.
Спускались внизъ на военную дорогу, — встрчается рота солдатъ, идущая на смну. Стессель, поздоровавшись, остановилъ роту и подозвалъ къ себ ротнаго командира:
— Капитанъ, японецъ меня просилъ, чтобы я сдалъ крпость, но имъ вмсто отвта посланъ кукишъ. Передайте на вс батареи, что я разршилъ выдать всмъ по чарк водки, пусть выпьютъ за здоровье Батюшки-Царя.
Тронулись дальше.
— Знаете — неожиданно сообщилъ мн генералъ Стессель — съ русскимъ солдатомъ, этой сволочью, нужно умть обходиться. Онъ ничего иного не понимаетъ, кром кулака и водки. Съ кулакомъ и водкой съ нимъ можно чудеса длать. Вс эти гуманности, школы, которыя завели у насъ въ арміи, только портятъ его. Нтъ ничего хуже грамотнаго солдата — пьяница и неисправимый негодяй. — Мы възжали въ арсеналъ.-
— Смотрите, сколько орудій китайскихъ. Это все я забралъ въ китайскую кампанію.
Нужно замтить, что вс эти орудія достались намъ при мирномъ занятіи Артура. Миновавъ арсеналъ, мы възжали въ городъ; было около 4 часовъ. Надъ головой завыли снаряды, и взрывы ихъ послышались впереди нашего пути. Еще, еще. Началась бомбардировка порта и бомбардировка ожесточенная, какъ бы въ отместку за отказъ вступить въ переговоры. Поминутно слышались взрывы по всмъ направленіямъ. Впереди вся площадь обстрливалась. То были недолеты въ портъ. Стессель осадилъ лошадь, очевидно, раздумывая, какую выбрать дорогу. Въ это время санитары проносили раненыхъ съ фронта.
— Гд раненъ?
— На Куропаткинскомъ люнет, ваше превосходительство — говорилъ слабымъ голосомъ стрлокъ: ничего, ноги только малость попортило.
Въ потухающемъ взор страдальца я увидлъ, что ему дйствительно "ничего" не оставалось: безпощадная смерть держала его уже въ своихъ объятіяхъ.
— Въ блиндаж раненъ?
— Никакъ нтъ, ваше превосходительство, это значитъ мы на бруствер были, все тихо, вдругъ…
— Вотъ вдь подлецы, не угодно ли? — обращается ко мн генералъ: ну, на кой чортъ имъ блиндажи строятъ? Всхъ васъ переколотятъ, если будете торчать у бруствера, когда противникъ открываетъ артиллерійскій огонь.