Правда о Порт-Артуре. Часть II
Шрифт:
Говорятъ шепотомъ. Лица блдныя, утомленныя. Едва различаютъ другъ друга.
Все чуждо имъ здсь: и море, и земля, и врагъ, и смерть, раскрывшая надъ ними, какъ ночь эта глубокая, свои широкія, мощныя объятья.
Она дышала надъ дремлющимъ Артуромъ…
Всю ночь съ 6 на 7 августа японцы съ невроятными усиліями и потерями стремились овладть Водопроводнымъ редутомъ; лзли вплотную, наши сбрасывали ихъ штыками. Непріятель все бросалъ ручныя бомбы и до утра держался за брустверомъ.
До
Раннимъ утромъ непріятель развилъ ужасающій по сил по всему сверо-восточному фронту артиллерійскій огонь.
Въ начал 7-го часа комендантъ крпости генералъ-лейтенантъ Смирновъ, въ сопровожденіи своего адъютанта подпоручика Гаммера, направился на Большую гору. Вс дороги, прилегающія къ укрпленіямъ, засыпались шрапнелью.
Пришлось мстами хать на дистанціи 5 лошадей.
Цлый день шелъ ожесточеннйшій артиллерійскій бой.
Густыя колонны атакуютъ Панлуншанскій и Водопроводный редуты. Противъ послдняго установлена батарея, которая не даетъ высунуться.
Водопроводный редутъ, подъ командой капитана Кириленко, держится геройски. Дло дошло до того, что японскіе пулеметы на бруствер. Въ нкоторыхъ мстахъ противъ Кумирнскаго редута японцы намревались перерзать проволочныя загражденія. Японцы истреблены, инструменты и винтовки отобраны.
Угловая гора нейтральна и совершенно оставлена въ 1 часъ 15 мин. дня. Наша новая линія — отъ Высокой горы, черезъ Длинную, на Дивизіонную. Наши потери при отбитіи штурма по всей линіи до 500, y японцевъ огромны.
Непріятельскіе миноносцы стрляли изъ-за Сигнальной горы.
Водопроводный редутъ совершенно разрушенъ, поддержанный же ротой пограничниковъ остался въ нашихъ рукахъ.
Въ 6 час. 30 мин. вечера охотники атаковали Угловую гору. Японцы ее занимаютъ съ одной стороны, наши съ другой.
Съ наступленіемъ вечера до восхода луны по всей оборонительной линіи наступило сравнительное затишье (кром редутовъ).
Впереди Панлуншанскаго редута сосредоточивался противникъ.
Съ восходомъ луны и всю ночь опять продолжался ужасающій по сил артиллерійскій бой. Огонь главнымъ образомъ сосредоточился противъ сверо-восточнаго фронта. Японцы, прикрываемые своимъ огнемъ, штурмовали нкоторые форты и укрпленія. Куропаткинскій люнетъ былъ отбитъ съ огромными для штурмующихъ потерями. Прожектора и боевыя ракеты непрестанно свтили.
Городъ всю ночь осыпался шрапнелью и бомбардировался мелинитовыми снарядами.
Сегодня повтореніе вчерашняго. Городъ и портъ страдаютъ меньше: все обрушилось на фронтъ.
Береговая оборона и броненосцы, словно озлившись, непрестанно гудятъ. Стоитъ непрерывный грохотъ. Земля дрожитъ, дома трясутся.
Выхали на большую гору. Вс дороги осыпаются шрапнелью. Смирновъ впереди, поднялъ коня въ галопъ. На перевал, открывшемъ насъ Дагушаню, комендантъ скомандовалъ:
— Дистанція 5 лошадей! — Понеслись. Жутко было. Но сзади слдовали охотники. Пріободрился. Съ Большой горы все расположеніе, какъ на ладони.
Взбираясь по крутому
Осадивъ своего Монгола и глядя въ сторону с.-в. фронта, гд сосредоточилась вся сила огня, Смирновъ, указавъ въ сторону противника рукой, сказалъ:
— Знаете, и на войн, въ этой разрушительной сил, которую человкъ посылаетъ человку, ршивъ настоять каждый на своемъ — сказывается мощь человческаго ума, и, какъ хотите, но въ этомъ много поэзіи — особенной, исключительной, но все-таки поэзіи.
Взобравшись на гору, комендантъ, ознакомившись съ обстановкой боя — началъ отдавать распоряженія.
Посл полудня получилось донесеніе, что Угловая пала.
Коменданта это извстіе готово было привести въ бшенство, но онъ сдержался: кругомъ стояли офицеры. Только по поблднвшему лицу и недоброй искорк въ глазахъ я угадалъ, что творилось въ душ этого сильнаго человка.
Въ 5 ч пополудни прибылъ съ докладомъ Кондратенко, тихій, сконфуженный.
Неласково принялъ его Смирновъ. Онъ вспылилъ.
— Вчера минимумъ потерь. Сегодня вы очистили гору.
— Ваше превосходительство, вс блиндажи изрыты, удерживать гору значило бы не вести бой, а устраивать бойню своихъ.
— Но позвольте! Зачмъ вы мн тамъ погубили четыре поршневыхъ орудія и четыре, четыре шестидюймовыхъ мортиры? Вы вдь знаете, какъ я дорожу мортирами. Надо было удерживать Угловую гору хотя жидкою цпью до ночи, а ночью возобновить траншеи. Помилуйте! Вдь этакимъ поспшнымъ отступленіемъ вы меня сразу посадите въ ковшъ.
— Признаться сказать, ваше превосходительство, я не приказывалъ отступать, они сами это сдлали. Мн самому мортиръ жаль; хотя я знаю, что дв изъ нихъ уже испорчены, но я постараюсь ихъ вернуть обратно.
— Хорошо. Позжайте назадъ, но имйте въ виду, что я не могу вамъ дать ничего изъ общаго резерва. Знайте и имйте въ виду, что здсь у меня на сверо-восточномъ фронт назрваютъ событія первостепенной важности.
Кондратенко ухалъ.
Съ первыми сумерками скрывшейся луны, вся сила орудійнаго огня осаждающаго обрушилась на Панлуншанскій, Водопроводный и Кумирнскій редуты и достигла наивысшаго напряженія.
Тамъ было что-то ужасающее по сил разрушенія.
Посл 9-ти на Кумирнскій редутъ поведенъ былъ рядъ кровопролитнйшихъ атакъ. Вс атаки были съ успхомъ отбиты.
Склоны устланы трупами.
Съ полуночи начался рядъ атакъ на Водопроводный и Панлуншанскій редуты. Японцы геройски шли впередъ, несмотря на губительнйшій огонь. Дошли, началась рукопашная свалка. Подъ давленіемъ много разъ превосходящаго въ сил противника наши уступили с.-в. уголъ Водопроводнаго редута.
Генералъ Кондратенко, согласно указанію Смирнова, находясь на западномъ фронт, съ началомъ атакъ перехалъ въ штабъ полковника Семенова.