Правители тьмы

Тертлдав Гарри

"Силы внизу съедят меня", - воскликнул Скарну. Человек из Зарасая вопросительно поднял бровь. Скарну сказал: "Это, должно быть, Амату. Этот неуклюжий идиот продолжал пытаться убить себя и всех, кто был с ним, включая меня. Он не мог не вести себя как один из тех аристократов, которые хотят, чтобы простолюдины кланялись и пресмыкались перед ними - вот кем он был. Есть. В конце концов, мы поссорились из-за этого. Я отвесил ему хорошую трепку, и наши пути разошлись. Я пришел сюда… и я предполагаю, что он пошел к рыжеволосым ".

"Я вижу, что он вам был бы ни к чему", - сказал "Зарасай", -

но сейчас он поет как соловей. Мы потеряли по меньшей мере полдюжины хороших людей из-за него. И даже хороший человек иногда поет, если альгарвейцы работают над ним достаточно долго и усердно. Так что мы тоже потеряем больше, в этом нет сомнений ".

"Будь он проклят", - повторил Скарну. "Он был недостаточно важен в подполье, чтобы его устраивать. Он важен для альгарвейцев, все верно, как крючок важен для рыбака ".

"Зарасай" сказал: "Рано или поздно у него кончатся имена и места. После этого люди Мезенцио, вероятно, воздадут ему по заслугам".

"Они не могли этого сделать". Скарну не пытался скрыть свою горечь.

"Мм, может, и нет", - сказал другой лидер подполья. "Но я думаю, здесь ты в безопасности. Если ты расстанешься с ним, он не узнает об этом месте, верно? Сидите смирно, и мы сделаем все возможное, чтобы выстоять ".

"Я бы хотел, чтобы рыжеволосые поймали его, а не Лауздону в Вентспилсе", - сказал Скарну. "Он не трус. Я не думаю, что ему было бы что сказать, если бы они просто схватили его. Но он избалованный ребенок. Он не мог получить от нас всего, чего хотел, и поэтому он отправился за этим к альгарвейцам. Да, он бы спел для них, конечно же ".

"Ты дал нам имя", - сказал "Зарасай". "Это поможет. Когда мы послушаем эманации из кристаллов альгарвейцев, возможно, мы услышим это и узнаем, что они с ним делают. Возможно, с ним случится несчастный случай. Да, может быть, он это сделает. Во всяком случае, я надеюсь, что он это сделает." Он ускользнул. Скарну не смотрел ему вслед. Чем меньше Скарну знал о приходах и уходах кого-либо еще, тем меньше альгарвейцы могли бы вырвать из него, если бы поймали и прижали.

Затаись. Сиди тихо. Пережди. Сначала все это показалось Скарну хорошим советом. Но потом он начал сомневаться и беспокоиться. Он провел много времени с Амату, прежде чем они расстались. Как много он сказал о Меркеле? Назвал ли он ее по имени? Упоминал ли Павилосту? Если бы он это сделал, помнил бы Амату?

Это казалось слишком вероятным. А если бы он вспомнил, что сделало бы его счастливее, чем предательство возлюбленной Скарну альгарвейцам? Ничего такого, о чем Скарну мог подумать.

Если бы он сидел тихо, если бы он залег на дно, он мог бы спасти себя - и бросить Меркелу, бросить ребенка, которого он никогда не видел, и, не совсем случайно, оставить своего старого старшего сержанта Рауну на милость людей Мезенцио, не говоря уже о каунианской паре из Фортвега, которые сбежали из подорванного лей-линейного каравана, который вез их на верную смерть. С тех пор, как он сбежал с фермы Меркелы, он говорил себе, что подвергнет ее опасности, если вернется. Теперь он решил, что она столкнется с худшей опасностью, если он останется в стороне. Он покинул Юрбаркас, не оглянувшись, и пошел вниз по дороге в сторону Павилосты с улыбкой на лице.

Той

ночью он спал в стоге сена, и ему было прохладно: осень была на носу, это точно. Поскольку ночь была холодной, он проснулся в предрассветной серости и двинулся в путь прежде, чем фермер понял, что он был там. Примерно через час он зашел в придорожную таверну и заплатил владельцу возмутительную цену за сладкую булочку и кружку горячего травяного чая, густого с медом. Укрепившись таким образом, он снова отправился в путь.

Вскоре дорога стала знакомой. Если бы он остался на ней, то направился бы прямиком в Павилосту. Он не хотел этого делать; слишком многие жители деревни знали, кто он такой. Чем меньше людей видели его, тем меньше тех, кто мог бы выдать его альгарвейцам.

И поэтому он сошел с дороги, направляясь по узкой грунтовой тропинке, которая внешне ничем не отличалась от любой другой. Тропинка и другие, на которые она вела, вели его вокруг Павилосты к ферме Меркелы. Он кивал сам себе всякий раз, когда выбирал новую дорогу; он знал эти извилистые переулки так же хорошо, как улицы Приекуле. Скоро, подумал он. Очень скоро.

Но чем ближе он подходил к ферме, тем больше страх боролся с надеждой. Что бы он сделал, если бы нашел только пустой, заброшенный фермерский дом с надписью "НОЧЬ И ТУМАН" на двери или стене рядом с ним? Сойти с ума, был ответ, который пришел на ум. Переставлять одну ногу перед другой требовало бесконечных усилий воли.

"Силы свыше", - тихо сказал он, поворачивая за последний поворот. "Вот оно".

Слезы навернулись ему на глаза: слезы облегчения, потому что из трубы поднимался дымок. Поля были золотыми от созревающего зерна, луга изумрудно-зелеными. И эта солидная, флегматичная фигура с посохом, присматривающая за пасущимися овцами, могла принадлежать только Рауну.

Скарну поспешил вперед и перелез через выгоревшие на солнце деревянные перила забора. Рауну рысцой направился к нему, явно готовый использовать этот посох в качестве оружия. "Сейчас же сюда, незнакомец!" он крикнул голосом, натренированным для того, чтобы разносить шум боя. "Чего, черт возьми, ты хочешь?"

"Может, я и потрепан, сержант, но я не новичок", - ответил Скарну.

Рауну остановился как вкопанный. Скарну подумал, что он мог бы вытянуться по стойке смирно и отдать честь, но он этого не сделал. "Нет, капитан, вы не новичок, - согласился он, - но вы идиот, раз показываетесь в этих краях. За вашу голову назначена солидная награда, так и есть. Никому никогда не было дела до сына продавца сосисок", - он ткнул большим пальцем в себя, - "но мятежный маркиз? Рыжеволосые очень хотят тебя".

"Они, вероятно, будут заботиться о вас, если вы здесь", - сказал Скарну, "ты, Меркела и каунианцы с Фортвега". Он глубоко вздохнул. "Как она?"

"Достаточно хорошо, хотя со дня на день у нее родится этот ребенок", - ответил Рауну.

Скарну кивнул, но тихо выругался себе под нос. "Это затруднит быстрое продвижение, но мы должны это сделать. Я думаю - я почти уверен - это место было предано альгарвейцам ". В трех или четырех предложениях он рассказал об Амату и о том, что сделал другой аристократ.