Правители тьмы
Шрифт:
"Хорошо, я буду говорить", - сказал пекарь, как будто он был пленным, которого Бембо отчитывал. "Это сушеные грибы-лисички".
"Ты шутишь". Желудок Бембо медленно скрутило. Как и все альгарвейцы, он считал грибы отвратительными. Фортвежцы, с другой стороны, были без ума от них и клали их во все, кроме чая. Рука Бембо легла на кожаную рукоять его дубинки. "Я должен был бы выбить тебе зубы за то, что ты кормишь меня этими жалкими тварями".
"Почему?" - спросил фортвежец с искренним недоумением. "Ты только что сказал, что тебе
Бембо едва ли мог это отрицать. Он сделал все, что мог: "Мне понравилось, несмотря на грибы, а не из-за них".
"Откуда вы знаете? Будьте честны, констебль. Откуда вы знаете?" Пекарь вытащил гриб из пирога кончиком ножа, которым он его нарезал. Он предложил это Бембо. "Как ты можешь действительно знать, пока не попробуешь?"
"Я бы скорее съел улитку", - сказал Бембо, что было правдой - он очень любил улиток, особенно в масле и чесноке. Фортвежский пекарь скорчил ужасную гримасу. Бембо рассмеялся над этим и погрозил парню пальцем. "Видишь? Я не единственный". Но гриб остался на кончике ножа, немой вызов его мужественности. Он нахмурился, но затем съел его.
Способ маленького мальчика справиться с такой неудачной ситуацией заключался бы в том, чтобы проглотить гриб, не почувствовав его вкуса. Бембо испытывал искушение сделать именно это, но заставил себя медленно и обдуманно прожевать, прежде чем проглотить. "Ну?" требовательно спросил пекарь. "Что ты думаешь?"
"Я думаю, вы, фортвежцы, слишком волнуетесь из-за проклятых вещей, вот что", - ответил Бембо. "Не очень-то много вкуса в любом случае".
"Это всего лишь сушеные грибы", - сказал пекарь. "Когда пойдут осенние дожди и начнут расти свежие грибы, тогда..." Он вздохнул, как Бембо, возможно, вздохнул бы над очарованием красивой женщины. Бембо был убежден, что с красивой женщиной он мог бы получить гораздо больше удовольствия, чем любой фортвежец с грибом.
"Ну, я ухожу", - сказал он, вытирая жирные пальцы о свой килт. "В следующий раз никаких сюрпризов, имей в виду, или тебя ждет сюрприз, который тебе чертовски не понравится". Он пошел своей дорогой, надеясь, что посеял немного страха в сердце пекаря. Сдавленный смешок, который он услышал, закрывая за собой дверь, заставил его усомниться в этом. Обычно он был не из тех, кто вселяет страх в людей. Орасте, сейчас… Орасте даже внушал страх Бембо, его партнеру.
Бембо расхаживал с важным видом, время от времени размахивая своей дубинкой. Орасте в данный момент ни у кого не вызывал страха; он слег с тяжелым случаем гриппа. Бембо надеялся, что он не подхватит это. Хотя он боялся, что подхватит. Люди, которые работали с заболевшими людьми, часто заболевали сами. Никто никогда толком не выяснял, почему. Вероятно, это как-то связано с законом подобия.
Или, может быть, это закон заражения, подумал Бембо. Заражение. Понял? Он рассмеялся. Без Орасте на его стороне ему приходилось рассказывать шутки самому себе. Он нашел их более забавными, чем это сделал бы Орасте. Он был уверен в этом.
Увидев отряд альгарвейских пехотинцев, бредущих к лей-линейному караванному депо, он поднял руку, чтобы
За альгарвейцами шла другая рота в форме: бородатые фортвежцы, вступившие в бригаду Плегмунда. Их соотечественники, вынужденные ждать на перекрестке, пока они проходили мимо, проклинали их более отвратительно, чем альгарвейские солдаты проклинали Бембо. Дисциплинированные и невозмутимые, новобранцы Бригады продолжали маршировать. Они озадачили Бембо. Если бы какой-нибудь иностранный король оккупировал Альгарве, он не смог бы представить себя добровольцем, сражающимся за этого товарища.
Конечно, я любовник, а не боец, подумал он. Он не сказал бы этого вслух, если бы Орасте шла рядом с ним. Его партнер редко находил его шутки смешными, но Орасте бы взвыл от смеха, услышав это.
На витрине маленького магазинчика красовалась большая вывеска на неразборчивом фортвежском. Под ней, буквами поменьше, было написано несколько слов на вполне понятном альгарвейском: Исцеляющие чары. Краска, которая служила им фоном, была немного новее, немного чище, чем остальная часть знака. Бембо задумался, говорилось ли то же самое на классическом каунианском до того, как Громхеорт перешел из рук в руки.
Он мог бы пройти мимо, если бы не выбрал этот момент, чтобы чихнуть. Он не хотел провести несколько дней на своей койке, страдая от боли и лихорадки и вообще чувствуя себя так, как будто он ступил под лей-линейный фургон. Если заклинание могло остановить его болезнь до того, как она действительно началась, он был полностью за. Он вошел внутрь.
Двое мужчин и женщина сидели в мрачной, отвратительной комнате ожидания. Все они смотрели на него с разной степенью тревоги. Меньшего он и не ожидал. "Расслабьтесь", - сказал он им, надеясь, что они понимают по-альгарвейски - после пекаря он чувствовал себя избалованным. "Я здесь по той же причине, что и вы".
Один из мужчин пробормотал что-то по-фортвежски. Двое других откинулись на свои места. Женщина нервно хихикнула. Человек, знавший какого-то альгарвейца, спросил: "И почему это?"
"Чтобы уберечь себя от гриппа, конечно", - ответил Бембо. Он снова чихнул. "Силы небесные, я надеюсь, что еще не слишком поздно".
"О", - сказал мужчина. Он перевел еще раз. Другой мужчина что-то сказал. Все они улыбнулись. Мужчина похлопал по стулу рядом с собой. "Вот. Ты можешь идти следующим".
"Спасибо". Бембо принял такие привилегии как должное. Он сел.
Несколько минут спустя дверь в заднюю комнату открылась. Оттуда вышли мужчина и женщина. Мужчина бросил один взгляд на Бембо и проскользнул мимо него, через парадную дверь, на улицу. Бембо это тоже не удивило - парень был из тех, кто и раньше имел дело с констеблями. Женщина тоже оглядела Бембо с ног до головы. После напряженного молчания она спросила: "Чего ты хочешь?" на ломающемся альгарвейском.