Правители тьмы
Шрифт:
Лейтенант, стоявший далеко позади строя, уставился на него. "Почему вы просто не отправили своего пленника в тыл, сержант?" он зарычал, имея в виду, почему ты думаешь, что заслуживаешь выйти из боя на некоторое время?
"Сэр, это не просто пленник", - ответил Леудаст. "Это Раниеро, который называет себя королем Грелза". Взгляд лейтенанта превратился в изумленный взгляд. У него не хватило присутствия духа попросить Леудаста сопровождать его.
Имя Раниеро было паролем, с помощью которого Леудаста перевезли из штаба дивизии в
Леудаст отдал честь. "Есть, сэр", - сказал он.
Тогда Ратхар, казалось, забыл о нем. Он заговорил с Раниеро по-альгарвейски, и кузен короля Мезенцио ответил на том же языке. Но Ратхар был не из тех, кто надолго забывает своих людей. Похлопав Раньеро по спине, что выглядело как сочувственное похлопывание, он повернулся к Леудасту и спросил: "И чего вы ожидаете за то, что привели этого парня, а, сержант?"
"Сэр, все, что вам кажется правильным", - ответил Леудаст. "Я полагал, что вы были справедливы с тех пор, как мы некоторое время сражались бок о бок в пустыне Зувайзи". Он не ожидал, что маршал его вспомнит, но он хотел, чтобы Ратхар знал, что они встречались раньше. И он добавил: "Киун был тем, кто первым узнал его".
"Фунт золота и звание сержанта для него. И, лейтенант Леудаст, как вам пять фунтов золота в придачу к повышению?" Спросил Ратхар.
Леудаст ожидал золота, хотя для себя считал более вероятным один фунт, чем пять. Повышение было восхитительным сюрпризом. "Я?" - пискнул он. "Офицер?" Офицерское звание было прерогативой не столько голубокровных в армии Ункерланта, сколько в армии Альгарве - король Свеммель убил слишком много дворян, чтобы это было практично, - но и крестьянин обычно не мог к нему стремиться. "Офицер", - повторил Леудаст. Если я переживу войну, я добьюсь своего, головокружительно подумал он. Если.
***
Ванаи слышала, что наступило время, когда женщине действительно понравилось вынашивать ребенка. Во время первой трети своей беременности она ни за что бы в это не поверила. Когда ее не тошнило, она была истощена; иногда она испытывала и то, и другое одновременно. У нее все время болела грудь. Бывали дни, когда ей ничего не хотелось делать, кроме как лежать на спине без туники и с ведром рядом.
Хотя этот средний отрезок казался лучше. Она могла есть все, что угодно. Она могла чистить зубы, не задумываясь о том, потеряет ли то, что съела в прошлый раз. Она не чувствовала, что ей нужно приоткрывать веки маленькими палочками.
И ребенок, шевелящийся внутри нее, был чем-то, что она никогда не принимала как должное. Возможно, в каком-то смысле Эалстан был прав: независимо от того, насколько твердо она знала раньше, что ждет ребенка, его пинки и тычки делали это неоспоримо реальным, тем более что с каждой неделей они становились все сильнее и энергичнее.
И… "Как
Он кивнул. "Я заметил. Хотя с туникой это почти не заметно, даже пока".
"С туникой - нет", - сказала Ванаи. "Без нее..." Она пожала плечами. Ее тело почти не изменилось с тех пор, как она стала женщиной. Наблюдать, как это меняется, чувствовать, как это меняется почти изо дня в день, было, мягко говоря, обескураживающим.
Эалстан тоже пожал плечами. "Мне нравится, как ты выглядишь без своей туники, просто замечательно, поверь мне".
Ванаи действительно поверила ему. Она слышала о мужчинах, которые теряли интерес к своим женам, когда женщины ждали ребенка. Этого не произошло с Эалстаном, который оставался таким же нетерпеливым, как всегда. На самом деле, судя по выражению его глаз сейчас… Тарелки после ужина были вымыты несколько позже, чем могли бы.
Когда они проснулись на следующее утро, Эалстан заговорил на классическом каунианском, как бы подчеркивая свои слова: "Ты снова выглядишь как Ванаи, а не как Телберге".
"Правда ли?" Ванаи говорила по-фортвежски, раздраженно по-фортвежски: "Но я обновила заклинание как раз перед тем, как мы легли спать, и ты сказал мне, что я все сделала правильно. Это действительно держится не так долго, как раньше ".
"Я не знаю, что тебе сказать". Эалстан тоже перешел на фортвежский. "Тебе нужно быть осторожным, вот и все". Он встал с кровати и надел свежие панталоны и чистую тунику. "И мне нужно идти, или Пибба съест меня на завтрак, когда я приду в его кабинет. Он почти живет там, и он думает, что все остальные тоже должны ".
"Я осторожна", - настаивала Ванаи. "Я должна быть осторожной". Она тоже встала с постели. "Вот, я приготовлю тебе завтрак".
Это не заняло много времени на приготовление: ячменный хлеб с оливковым маслом, немного изюма на гарнир и кубок вина, чтобы все запить. Ванаи поела с Эалстаном, а затем, пока он переминался с ноги на ногу в нетерпении уйти, произнесла заклинание, которое позволило ей выглядеть как фортвежанка. Когда она закончила, он сказал: "Вот ты где, конечно же, ты снова похожа на мою сестру".
Она даже не позволила этому раздражать ее, не этим утром. "Пока я не выгляжу как каунианка, все в порядке", - сказала она. "Я провел слишком много времени взаперти в этой квартире. Я не хочу делать это снова".
"Если ты должен, ты должен", - ответил Эалстан. "Лучше это, чем быть пойманным, не так ли?" Он коснулся губами ее губ. "Мне действительно нужно идти. Клянусь высшими силами, не делайте глупостей".
Это действительно разозлило ее. "Я не собираюсь этого делать", - сказала она, проглатывая слова сквозь зубы. "Выйти и убедиться, что мы не умрем с голоду, для меня не считается глупостью. Я надеюсь, что для тебя это тоже не имеет значения".