Правители тьмы
Шрифт:
Был ли он нетерпелив или нет, конечно, не имело значения для альгарвейских офицеров, командовавших бригадой Плегмунда. Они вернулись оттуда, где были, с такими широкими улыбками, как будто только что услышали, что король Свеммель сдался. Командиром роты Сидрока был капитан по имени Зербино. Он собрал своих людей вместе и объявил: "Завтра нам выпадет высокая честь быть одними из первых, кто ворвется в Дуррванген".
Он, конечно, говорил по-альгарвейски; предполагалось, что фортвежцы в Бригаде скорее поймут его, чем наоборот. Но, независимо от того, какой язык он использовал, никто из его солдат не горел желанием
Капитан Зербино смерил его злобным взглядом. "И что, скажите на милость, вы имеете в виду под этим, сержант?" спросил он в своей самой надменной манере.
Верферт знал, что лучше не проявлять открытого неповиновения. Но кто-то из-за спины альгарвейского офицера - Сидроку показалось, что это Сеорл, но он не был уверен - заговорил: "Он имеет в виду, что мы не рыжие, вот что. Так кого волнует, что с нами будет дальше?"
Зербино развернулся. Он выпрямился во весь рост; будучи альгарвейцем, он был на несколько дюймов выше большинства мужчин в своей роте. Отвесив резкий, сардонический поклон, он ответил: "Я рыжий, и я заверяю, что, когда будет отдан приказ атаковать, я буду на переднем крае. Осмелишься ли ты последовать за мной туда, куда я иду?"
Никто не нашелся, что на это сказать. Сидрок хотел бы что-нибудь найти, но его разум тоже был пуст. Как и все офицеры, назначенные в бригаду Плегмунда, Зербино показал себя безрассудно храбрым. Куда бы он ни пошел, рота последует за ним. И если это было прямиком в мясорубку ... значит, так оно и было, и никто ничего не мог с этим поделать.
Сидрок похлопал по своей фляге. В ней не было ничего, кроме воды. Он вздохнул, желая выпить. У кого-нибудь должно быть немного, но захочет ли кто-нибудь дать ему? Все, что он мог сделать, это попытаться выяснить.
В итоге он заплатил немного серебра за короткий удар. "Я не могу больше тратить", - сказал солдат, который дал ему это. "Я собираюсь выпить остальное сам, прежде чем мы отправимся за ними завтра".
Сидроку тоже хотелось напиться за нападение. Он завернулся в одеяло и попытался уснуть. Лопающиеся яйца его не беспокоили; он получил свою порцию. Но думая о том, через что ему придется пройти утром… Он старался не думать об этом, что только ухудшало ситуацию.
В конце концов, он, должно быть, заснул, потому что сержант Верферт встряхнул его, чтобы разбудить. "Пошли", - сказал Верферт. "Как раз вовремя".
Яйцекладущие и драконы атаковали самые передовые позиции Ункерланцев. "Когда мы пойдем вперед, их будет больше", - пообещал капитан Зербино. "В конце концов, мы врываемся в Дуррванген не одни; альгарвейские бригады тоже будут продвигаться вперед".
Вот почему они сделают что-то большее, чтобы помочь нам, подумал Сидрок. Прежде чем он смог произнести это вслух - не то чтобы это нуждалось в словах, не тогда, когда большинство мужчин в роте, несомненно, думали то же самое, - Зербино поднес к губам свой длинный трубчатый латунный свисток и издал звук, который пронзил шум битвы, как игла пронзает тонкую потертую ткань. И, как и обещал Зербино, он первым выбрался из грязных ям, в которых укрылись бойцы бригады Плегмунда, первым двинулся навстречу врагу.
Земля
Град яиц пролетел по воздуху, описывая дугу с юга в сторону солдат бригады Плегмунда и альгарвейцев, которые наступали по обе стороны от них. Как они ни старались, альгарвейские швыряльщики яйцами и драконы не лишили ункерлантцев способности наносить ответный удар.
Сидрок разозлился бы еще больше, если бы ожидал большего. При таких обстоятельствах он бросился в вонючую грязь и надеялся, что яйцо не лопнет прямо на него. Капитан Зербино продолжал дуть в свисток изо всех сил. Это подняло Сидрока и заставило его снова хлюпать к Дуррвангену.
Яйцо лопнуло прямо перед Зербино. Оно подбросило его высоко в воздух. Обмякший и разбитый, он упал на мокрую землю. Больше никаких свистов, подумал Сидрок. Он все равно тащился дальше. Кто-то, он был слишком уверен, сожжет его, если он повернет назад.
Земля задрожала у него под ногами. Впереди часть развалин, в которых укрывались ункерлантцы, превратилась в руины. Только когда Сидрок увидел пурпурное пламя, вырывающееся из земли среди этих руин, он полностью понял. Тогда он заорал. "Да, убейте этих каунианцев!" - завопил он. "Они не заслуживают ничего лучшего, клянусь высшими силами!" Если бы его начальство попросило его об этом, он бы с радостью принялся убивать блондинов собственноручно.
Как бы то ни было, он бросился к укреплениям, разрушенным альгарвейским колдовством, - бросился, как мог, с огромными комьями грязи, прилипавшими к его сапогам и еще больше прилипавшими при каждом шаге. Даже самое сильное колдовство не уничтожило всех защитников. Тут и там среди обломков впереди вспыхивали ожившие лучи. Фортвежец недалеко от Сидрока уронил свою палку, вскинул руки и упал лицом вперед в грязь.
Но бригада Плегмунда и альгарвейцы, продвигавшиеся вместе с ней, продолжали наступление на Дуррванген. Учитывая, что город был разрушен смертоносным магическим искусством, Сидрок не видел, как они могли не ворваться внутрь.
И затем земля под ним содрогнулась, достаточно сильно, чтобы сбить его с ног. Когда он растянулся в грязи, впереди открылась огромная трещина. Она засосала в себя пару фортвежских солдат и снова захлопнулась, раздавив их прежде, чем они успели даже закричать.
Сидроку самому хотелось кричать. Он действительно кричал - он выкрикивал проклятия в адрес альгарвейских волшебников, находящихся в безопасности за линией фронта: "Они, вы, безмозглые сукины задницы! Они, не мы!"
"Да свихнись ты сам!" Крикнул Сеорл. "Это не рыжеволосые. Это маги Свеммеля убивают крестьян и наносят ответный удар".
"О". Сидрок почувствовал себя дураком, не в первый раз с тех пор, как присоединился к Бригаде Плегмунда. Это даже не считая тех раз, когда он чувствовал себя дураком, вступая в Бригаду Плегмунда. Он посмотрел направо и налево от своего усиления. Альгарвейские войска по обе стороны от бригады пострадали по меньшей мере так же сильно, как и его фортвежские соотечественники. "Как же тогда мы должны продвигаться вперед?"