Правители тьмы
Шрифт:
"Моя честь, сэр, и мое удовольствие", - ответил Домициано. Не у всех рядовых драконьих летунов были кристаллы; он использовал сигналы рук, чтобы направить их на новую цель. Они улетели, остатки потрепанного крыла Сабрино последовали за ними, чтобы защитить от ункерлантских драконов и добить тех чудовищ, которых они могли пропустить.
Сабрино спел мелодию, которая была популярна на сцене в Трапани за год до начала Дерлавайской войны. Она называлась "Просто рутина", и ее пел один давний любовник другому. Громить колонны ункерлантских бегемотов
Мощные взмахи крыльев быстро сократили расстояние до бегемотов. Сабрино громко рассмеялся, сказав: "Значит, на этот раз твои снегоступы тебе не помогли, а?" Первая зима здесь, на бездорожном западе, была кошмаром, ункерлантцы могли передвигаться по снегу, который загонял в тупик альгарвейских мужчин и чудовищ. Теперь эти шансы были более равными: опыт был суровым школьным учителем, но, несомненно, эффективным.
Снег внизу не казался таким уж глубоким. Сабрино видел сугробы, похожие на молодые горные хребты, сугробы, в которые можно было сбросить дворец, не говоря уже о бегемоте. Конечно, измерение местности сверху всегда было рискованным занятием. Возможно, овраг завалило снегом, и бегемоты обнаружили это на собственном горьком опыте. Тем не менее, хотя они и остановились, они, казалось, не испытывали каких-либо огромных страданий.
Он нахмурился. Эта мысль вызвала в нем подозрение. Он вгляделся сквозь очки, пытаясь разглядеть, не выглядит ли что-нибудь еще в бегемотах необычным. Он ничего не заметил, поначалу.
Но затем он это сделал. "Домициано!" - крикнул он в кристалл. "Подтянись, Домициано! У них у всех тяжелые палки, и они ждут нас!"
Обычно драконы застали бегемотов врасплох, и у людей на борту этих бегемотов было мало секунд, чтобы замахнуться своими палками в сторону пикирующих на них драконьих крыльев. Обычно также больше бегемотов носили метатели яиц - бесполезные против драконов - чем тяжелые палки. Не в этой колонке. Люди Свеммеля расставили ловушку для альгарвейских драконьих летунов, и крыло Сабрино летело прямо в нее.
Прежде чем Домициано и его драконопасы смогли хотя бы начать подчиняться приказам Сабрино, ункерлантцы открыли по ним огонь. Команды "бегемотов" увидели приближение драконов, и у них было время замахнуться своими тяжелыми палками в сторону лидеров атаки. Лучи, вырвавшиеся из этих палок, были яркими и горячими, как солнце.
Они сбивали дракона за драконом с неба, почти так же, как человек мог бы прихлопнуть надоевших ему мух. Тяжелая палка могла прожечь серебряную краску, которая защищала животы драконов от оружия, которое мог носить пехотинец, или могла опалить крыло и отправить дракона и человека, который на нем сидел, кувырком на землю так далеко внизу.
Дракон Домициано, казалось, споткнулся в воздухе. Сабрино вскрикнул от ужаса; Домициано командовал эскадрильей в своем крыле с тех пор, как началась война. Он больше не хотел ее вести. Его дракон сделал еще пару неуверенных взмахов крыльями, затем резко упал. Облако
"Подтягивайтесь! Отступайте!" Сабрино крикнул своим выжившим командирам эскадрилий. "Набирайте высоту. Даже их палки не укусят, если мы будем достаточно высоко - и мы все еще можем забросать их яйцами. Месть!"
Это была бы жалкая месть, если бы полдюжины драконов были зарублены. Сколько ункерлантских бегемотов совершили справедливый обмен на одного дракона, на одного хорошо обученного драконьего летуна? Больше, чем было в этой колонке: в этом Сабрино был уверен.
Еще один дракон пал, поскольку один из его людей оказался менее осторожным, чем следовало. Проклятия Сабрино звучали плоско и резко от отчаяния. Некоторые из его драконьих крыльев начали сбрасывать яйца слишком рано, поэтому они лопались перед ункерлантцами, не подходя к ним особенно близко.
Но у других было больше терпения, и вскоре среди бегемотов произошли взрывы, расположенные так удачно, как только мог пожелать Сабрино. Когда внизу сошел снег, некоторые из зверей легли на бок, в то время как другие неуклюже разбежались во всех направлениях. Именно так должны были вести себя бегемоты при нападении драконов. Несмотря на это, Сабрино приказал не преследовать его. Ункерлантцы уже нанесли слишком большой урон его крылу, и кто мог сказать, какие еще трюки их ожидали?
"Назад на ферму драконов", - скомандовал он. Никто не протестовал. Все альгарвейцы были в шоке. Только после того, как они развернулись и некоторое время летели на северо-восток, он осознал, что, возможно, впервые за всю войну ункерлантцам удалось запугать его.
Из-за этого уныния полет обратно на ферму драконов всю дорогу казался против ветра. Когда он, наконец, посадил своего дракона на землю, Сабрино обнаружил, что летел против ветра. Вместо того, чтобы бесконечно дуть с запада, он пришел с севера и принес с собой тепло и запах чего-то растущего.
"Весна со дня на день", - сказал укротитель драконов, приковывая лошадь Сабрино к вбитому в землю лому. Он огляделся. "Где остальные звери, полковник?" Отправились на другую ферму?"
"Мертвы". Что бы ни говорил ветер, в голосе Сабрино не было ничего, кроме зимы. "Ункерлантцы расставили ловушку, и мы угодили прямо в нее. А теперь я должен написать родственникам Домициано и рассказать им, как их сын погиб героем за Алгарве. Что он и сделал, но я бы предпочел, чтобы он продолжал жить как герой."
Он писал это письмо, и ему пришлось нелегко, когда полковник Амбальдо просунул голову в палатку. Амбальдо сиял. "Мы разбили их!" - сказал он Сабрино, который почувствовал запах бренди в его дыхании. Презрительно щелкнув пальцами, пришелец с востока продолжил: "Эти ункерлантцы, их не так уж много. Лагоанцы и куусаманцы в десять раз превосходят драконьих летунов, которых вы видите здесь, в Ункерланте. Мы разбили пару эскадрилий над Дуррвангеном и сбросили на город сколько угодно яиц ".