Преддверие войны
Шрифт:
— Я не знал, где он находится, и мне хотелось побыть одному. В окрестностях Крестополя есть очень много оврагов, где можно спокойно отстреляться без лишнего внимания и присутствия посторонних людей.
— Возможно. Тогда объясните суду, почему вы, не задумываясь, применили оружие?
Я ответил не сразу, пытаясь найти наиболее подходящий ответ и тщательно подбирая слова.
— Потому что у меня не оказалось другого выхода. Сначала я защищался с помощью дара, после чего главарь приказал напасть на меня третьему бандиту, что прятался в овраге с обрезом. Я смог нейтрализовать первый выстрел в упор,
— Да, мы это увидели в отчётах, поэтому суд склонен придерживаться ваших показаний, но ситуация нам до конца не ясна. Вы специально спровоцировали встречу и нападение?
— Нет, я спокойно возвращался со стрельб, неся оружие в чемоданчике, и даже не подозревал, что встречу хоть кого-то на своём пути.
— Тогда как вам удалось так быстро вынуть из кобуры пистолет, зарядить и убить из него двух человек?
— Он уже был заряжен, я оставил его в кобуре, на всякий случай.
— Значит, вы готовились заранее к возможному нападению?
— Нет, откуда я мог знать, что на меня кто-то нападёт? После пристрелки я не стал вынимать обойму, решив, что уберу вместе с пистолетом и кобурой дома. Нам же не запрещено ходить с заряженным оружием?!
— Нет, не запрещено. Тогда перейдём к следующему вопросу, так как заседание суда закрытое и на нём присутствуют только официальные лица, то хотелось бы узнать, какого рода задачи вы выполняли по своей служебной необходимости?
На этот вопрос ответ я подготовил заранее, размышляя как-то вечером.
— У меня погибла мать при разрыве бомбы, брошенной террористами, и я поехал домой именно по этой причине, попутно выполняя указания по поиску тех, кто это сделал.
— Что же, ответ исчерпывающий, хоть и немного расплывчатый, но тема актуальная. Тогда позвольте задать вам ещё один вопрос. Вы предполагали, что ваши ответные выстрелы приведут к гибели людей, и куда вы при этом целились?
Я не стал задумываться, так как действительно не хотел и не планировал никого убивать, даже защищаясь.
— Нет, не предполагал. Единственные мои мысли на тот момент были о том, чтобы выжить и сбежать, но мне не дали этого сделать. Когда меня остановили бандиты, из их разговора я понял, что меня хотят ограбить, поэтому стал отступать, тогда они за мной погнались. Мне пришлось остановиться и задействовать свой дар, но это только усугубило положение, и главарь вызвал третьего бандита, всё это время находящегося в засаде, тот и начал в меня стрелять. Я об этом не знал и даже не догадывался, сам не понимаю, почему они решили меня убить, ведь проще было дать возможность мне сбежать или, если я им оказался не по зубам, то сбежать самим, но они пошли на крайние меры.
— Возможно. Что же, у меня больше нет к вам вопросов. Коллеги, есть ли у кого вопросы к обвиняемому?
— Нет, — сказал тот, что сидел справа от председателя суда, — в собранных материалах всё изложено ясно и понятно.
— А у вас? — обратился председатель суда уже к тому своему помощнику, что сидел слева от него.
— У меня
Я перевёл взгляд с государственного обвинителя на помощника председателя суда, мгновение подумал и ответил.
— Да.
— Заметьте, жизни двух взрослых мужчин, у которых, возможно, есть дети и жёны, не говоря уже о престарелых родителях.
— Да, господин судья, но, если следовать подобной логике, раз у меня нет родителей, а они, я хотел бы напомнить вам, умерли по неестественным причинам: отец погиб на фронте, а мать — от рук террористов, то получается, что меня не надо жалеть, и можно грабить и убивать?
— Не передёргивайте, господин Дегтярёв, я не это имел в виду.
— Понятно. Я не хотел никого убивать, ни при каких обстоятельствах. Я упал на землю и, лёжа на спине, стрелял в фигуру, что надвигалась на меня с дубинкой. Главарь шёл с ножом, и я выстрелил ему в руку. Я успел приподняться, когда увидел, как третий нападающий защёлкнул обрез и, взяв его наизготовку, начал целиться в меня. В этот момент я и стал в него стрелять, попав в голову лишь только потому, что сильно испугался и от страха целился даже не в человека, а в то ружьё, из которого должна вылететь дробь, что вот-вот могла разорвать моё тело.
— Гм… гм… Анатолий Дормидонтович, у меня нет больше вопросов к обвиняемому.
— Так, а у остальных присутствующих есть вопросы? — обратился председатель суда, что не спешил или не хотел задавать сам вопросы.
— Вопросов у меня нет, — встал поручик Радочкин, — есть ходатайство и иные бумаги, приложенные к нему и находящиеся уже у вас, Ваша честь!
— Да, мы их читали, ваша позиция ясна, и мы её приняли во внимание.
Как только поручик сел, встал со своего места неизвестный мне чиновник в мундире министерства внутренних дел. Он молча подошёл к судье и вручил ему несколько бумаг, с которыми тот стал знакомиться, после чего передал их другим судьям для изучения.
— Новые данные о расследовании покушения на губернатора? Да, очень интересно. Спасибо, господин Савельев, мы их также приобщим к делу. Раз вопросов нет, то суд удаляется в совещательную комнату, для вынесения приговора.
Судьи встали и вышли в другую комнату, мне же секретарь указал оставаться на своём месте, я нервно вздохнул и оглянулся на поручика, тот ободряюще кивнул, не говоря ни слова. Что же, трудно ожидать словесной поддержки от других во время заседания суда. Эх, вот же, влип я и, главное, не чувствую ни капельки сожаления о произошедшем.
Может, незаметно для себя я превратился в морального урода, или стал чудовищем после этого боя? Но нет, ничего подобного я не чувствовал, ощущая только опустошённость и усталость, и больше ничего. Столько всего на меня свалилось за неполных два месяца, что впору с ума сходить. Кому-то и за десять лет столько неприятностей не привалит, а мне вот всего лишь за два месяца. «Но хватит! — одёрнул я сам себя. — Хватит ныть, этим делу не поможешь!»
Судьи отсутствовали примерно с четверть часа, может, немногим больше, я даже не смотрел на часы. За это время я успел передумать обо всём на свете, а в конце впал в оцепенение. Но всё когда-нибудь заканчивается, пришёл конец и моему ожиданию.