Преддверие войны
Шрифт:
Судьи вышли из комнаты заседаний и, дойдя до стола, уселись на свои места. Некоторое время царила тишина, нарушаемая только шуршанием листов бумаги, перекладываемых главным судьей с места на место, видимо, он собирал все аргументы за и против меня, но время пришло, и председатель суда встал и начал озвучивать принятое решение.
— Господа, Высокородный суд рассмотрел дело гражданина и личного дворянина Фёдора Васильевича Дегтярёва и постановил наказать за убийство двух человек, а также ранение третьего, что является тяжким преступлением,
Я внимательно его слушал, и на этой фразе вздрогнул, всё внутри меня обмерло, но тут же страх отступил, и я упрямо наклонил голову. Что же, суд справедлив, и я приму любое его решение, каторга, так каторга. За каждое преступление следует наказание, и это справедливо. Да и вообще, несмотря на то, что я прожил недолгую жизнь, уже научился стойко переносить удары судьбы. Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове.
Судья же, закончив разглядывать меня, вновь обратил свой взор к бумаге, что держал в руках, и продолжил читать по ней.
— Но… в связи с многочисленными обстоятельствами, свидетельствующими в пользу обвиняемого, как-то: самозащита своей чести, жизни, имущества и достоинства, выполнение служебного долга и отсутствие предпосылок для провоцирования напавших, а также в виду опасности для государства потерпевших, суд постановил. Не начинать уголовного преследования по факту самозащиты и постановить назначить в качестве наказания денежный штраф, для возмещения издержек по захоронению убитых и компенсации затрат на лечение ранения третьего из нападавших, в сумме ста злотых. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. У обвиняемого есть вопросы? — и судья поднял на меня глаза, упёршись в меня взглядом.
— Нет, Ваша честь, — сглотнул я, почувствовав, как внезапно пересохло горло.
— Тогда заседание объявляю закрытым, — и, взяв большой деревянный молоток со стола, председатель суда несильно стукнул им по столешнице. — Вы свободны!
Я выдохнул и, не веря своим ушам, постарался уйти побыстрее, сразу же двинувшись на выход, но меня остановил секретарь. Пришлось подождать. Судьи в это время собирали бумаги и сдавали их секретарю, ставя витиеватые подписи. Расписавшись, они ушли, оставив меня наедине с секретарём и поручиком, чиновник тоже ушёл.
— Прошу вас расписаться вот здесь и здесь, — сказал мне секретарь, — это уведомление о явке в суд, это уведомление о выплате штрафа. У вас есть деньги на него? Если нет, то тогда я вам могу выписать бумагу, по которой вы сможете взять кредит в банке и выплатить государству необходимую сумму в кратчайший срок.
— У меня найдётся необходимая сумма.
— Прекрасно! Тогда вам остаётся выплатить её и предоставить нам оплаченную квитанцию, вот её бланк, в банке вам всё оформят и отдадут обратно, а вы принесёте нам оплаченную квитанцию и сдадите в канцелярию, кабинет №10, на первом этаже, и на этом у государства вопросов к вам больше не останется.
— А мне оружие вернут?
—
— Понял, а теперь я могу идти?
— Да, всего хорошего.
— Гм, — поперхнулся я и, забрав полагающиеся бумаги, повернулся, чтобы выйти, и сразу наткнулся на поручика.
За дверью стояли те же стражники, они вяло посмотрели на меня и отвели взгляд, а я в сопровождении поручика пошёл дальше.
— А почему вы не предупредили, что меня везут на заседание суда? — дал волю я своим эмоциям.
— Чтобы вы не натворили глупостей, никто не знал, как вы себя поведёте, поэтому лучше неведенье, чем затяжные переживания. К тому же, я не мог предугадать, чем закончится суд, да и вы о его примерных сроках имели верное представление, так что, извольте не возмущаться.
— Я не возмущаюсь, просто очень сильно переживал.
— Зато вы переживали недолго, суд для вас закончился относительно быстро и с наименьшими потерями, чего трудно было ожидать всерьёз. Вы довольны решением суда?
— Да, конечно, я доволен, я ожидал худшего. А пистолеты мне вернут?
— Дались вам эти пистолеты?! — поморщился поручик, — не терпится ещё в кого-то пострелять? И вы, я смотрю, вовсе не переживаете за то, что кого-то убили?
— Переживаю, просто этого не видно, и я защищал свою жизнь, так что, все переживания прошли ещё тогда, когда я стрелял в ответ, а сейчас уже поздно об этом волноваться. А за пистолеты я заплатил сто злотых, как раз удастся их продать и вернуть долг, да и вообще, сейчас очень смутное время, лучше иметь оружие, чем не иметь.
— Понятно, что же, пистолеты, как сказал секретарь, вернут только через обращение в полицию, а сейчас позвольте вам задать один вопрос, не касающейся вашего дела.
Мы уже вышли из здания и разговаривали на улице, зайдя в небольшой проулок, в котором никого не оказалось, только стояла припаркованная возле тротуара служебная машина поручика. Дул пронизывающий ветер с Петровского залива, отчего становилось холодно и немного не по себе.
— Да, пожалуйста.
— Вы слышали о том, что в академии стали распространяться слухи об отчислении простых студентов?
— Да, слышал.
— Что можете сказать по этому поводу?
— Пока ничего, всё, что я знаю, я слышал от своего друга Петра Биттенбиндера, больше мне никто ничего подобного не говорил.
— Понятно. Имейте в виду, что мы плотно занимаемся этим вопросом возбуждения классовой ненависти и надеемся собрать всю полноту информации, чтобы выявить и наказать виновных в распространении данных слухов.
— Я понял, но пока ничем не могу помочь. А почему администрация академии до сих пор не сделала официального опровержения подобных слухов?