Прекрасная маленькая принцесса
Шрифт:
Облегчение проступает на ее лице, как восход солнца, и теплая улыбка искривляет полные губы.
— Спасибо. Ты не представляешь, как много это для меня значит, — пробормотала она, и в ее голосе прозвучали нотки эмоций.
И, не в силах больше сдерживаться, я нежно провожу тыльной стороной костяшек пальцев по ее скульптурной щеке. Веки Сильвии опускаются, и ее язык высовывается, чтобы смочить губы.
Не успев додумать эту мысль, я наклоняюсь и захватываю ее рот в страстный поцелуй. На этот раз она
Острая, жгучая потребность бурлит в моих венах. Обхватив ее лицо, я притягиваю ее ближе, углубляя поцелуй. На вкус она как ваниль и мед, а ее тихие, задыхающиеся стоны разжигают мое тело. Наши языки танцуют вместе, исследуя рот друг друга, а затем отстраняются.
И только когда мы целуем друг друга, затаив дыхание, я могу заставить себя отстраниться. Когда Сильвия открывает глаза, ее зрачки расширены, и мое сердце учащенно бьется от осознания того, что я сделал это с ней.
Она издаёт задыхающееся хихиканье, и по её лицу расплывается заразительная улыбка.
— Что? — Спрашиваю я, выгибая губы вверх.
Она качает головой.
— Ничего, просто… мне кажется, что наши родители не могли бы договориться лучше, чем я предполагала.
Я издаю горловой смешок. Я тоже это чувствую. Но меня разрывает на части осознание того, что, хотя мои чувства к Сильвии реальны и растут, я должен выполнить свой долг. Потому что я не могу закончить эти выходные, не лишив ее девственности. И осознание того, что у меня есть скрытый мотив, омрачает мое влечение уродливой нечестностью, которая заставляет меня бороться с отвращением к самому себе.
Впервые я осознаю, что искренне хочу быть с Сильвией. Я жажду близости с ней, хочу, чтобы она стала моей. Но лишение ее девственности только для того, чтобы «испортить ее» для всех остальных, как грубо выразилась моя мать, заставляет меня чувствовать себя дерьмом.
Но это было бы не хуже того, что я уже сделал с Сильвией… и боже, чего бы я только не отдал, чтобы провести ночь с ней в моих объятиях.
15
СИЛЬВИЯ
— Подожди, ты везде носишь с собой свой альбом по искусству? — Спрашивает Петр.
Его рука обвивает мою спину. Моя голова покоится на его плече, пока мы сидим в маленькой беседке и смотрим на деревья. Мы сидим здесь уже несколько часов, и, как мне кажется, уже близится время обеда. Но разговор продолжает течь так легко, что наша связь, кажется, растет в геометрической прогрессии с тех пор, как он объяснил, почему был таким злым.
Я не хочу,
— Ну, конечно, я не взяла его сюда, в лес. — Хотя это не такая уж плохая идея. В этом месте так много поразительных пейзажей, которые можно попытаться запечатлеть. — Но я привезла его с собой в Нью-Йорк. Он лежит в моем багаже в доме.
— Ты позволишь мне посмотреть на твои работы?
По позвоночнику пробегает нервная дрожь. Я показывала свои работы только семье и в колледже. Открыв свои работы Петру, я обнажусь перед ним так, как не делала этого раньше. И в то же время волнение бурлит в моем животе от осознания того, что он хочет увидеть мои работы.
— Конечно, — соглашаюсь я, поднимая голову и глядя на него.
— Ну что ж, тогда я чувствую себя полностью отдохнувшим. Готова прокатиться до конюшни?
Честно говоря, я не уверена, что готова. Мои ноги словно резиновые, а на сидячих костях синяки от резвой походки моей милой серой кобылы. Но нам нужно возвращаться, и я уверена, что мои проблемы не решатся в ближайший час или около того.
Но я улыбаюсь его энтузиазму, с которым он задал этот вопрос.
— Определенно, — соглашаюсь я.
Тем не менее, делая первые шаги, я немного ковыляю.
Петр хмурится.
— Я и впрямь слишком далеко тебя завел. — Замечает он, его тон окрашен беспокойством.
— Со мной все будет в порядке. Правда. Но у нас ведь нет целого часа на обратную дорогу, правда? — Спрашиваю я более нерешительно. Я не уверена, что смогу просидеть на лошади так долго.
— Нет. Может быть, пятнадцать или двадцать минут, поскольку мы поедем прямо.
Я вздыхаю с облегчением.
— Отлично.
На этот раз, когда я сажусь, Петр дает мне то, что он называет "нога на ногу". Переплетая пальцы, он позволяет мне ступить на его руки и запускает меня на спину Неженки без всяких усилий с моей стороны. Поставив мою ногу в стремя рядом с ним, Петр задерживается, держа руку на моей лодыжке.
Когда я смотрю вниз, я вижу, что он замирает, его поразительные глаза оценивающе прослеживают путь по моему телу, дюйм за дюймом.
— Ты выглядишь как настоящая наездница. — Замечает он.
От рыка в его голосе у меня сводит живот.
— Спасибо. — Я одариваю его победной ухмылкой.
Потом он уходит, оставляя меня наблюдать, как он с легкостью взбирается на свою значительно более крупную темно-коричневую лошадь. Я похлопываю по шее свою серую кобылу, благодарная за то, что она была так мила и спокойна со мной весь день.
— Почему Неженка, это что-то значит? — Спрашиваю я, пока Петр ведет меня через деревья к дому.
— А кто сказал, что это что-то значит? — Возражает он, оглядываясь через плечо. Но глаза его блестят, предупреждая, что меня подначивает.