Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
Она дёрнулась, из горла вырвался сдавленный клокочущий звук. Вряд ли хоть кто-то мог принять его за рыдание, но Элайджа сразу понял, что это именно оно. Пальцы мужчины скользнули по спине, пробежали вверх по позвоночнику к волосам...
– Но я знала, что ему уже много лет…
– Шестьдесят шесть это не много…
– Я опоздала во всём. – Элайджа не перебивал, практически не дыша, прекрасно понимая до какой грани она дошла, раз выговаривает ему свои мысли. Впрочем, и он умел слушать Кет. – Я ему не звонила лишний раз, хотя знала, что папа скучает... Не хотела разговаривать о своей жизни. Переводила разговор на пустяки. Чтобы он не знал обо… Обо всём. И Елена. Когда она пыталась что-то сказать, я уходила от… – Ещё один болезненный
Последние слоги были едва различимы.
– Ты ещё успеешь, кошечка. – Мужчина обнял её крепче, предлагая безмолвное утешение. Кет моргнула, не понимая, отчего всё нет слёз, хотя от горькой соли во рту уже просто тошнит. – Алека теперь нет с нами, но ты здесь… Твой отец всё всегда прекрасно знал, и хотел видеть, как ты улыбаешься. – Его спокойный голос убаюкивал, из ниоткуда накатила разлагающая слабость, и, положив подбородок ему на плечо, Катерина тупо уставилась в пространство, слушая даже не слова – голос. Инстинкт выработанный много лет назад вновь проснулся, заставляя неподатливое тело немного расслабиться и искать защиты у того, кого недавно боялась. – Нужно отпустить…
– Я не могу…
– Можешь.
– Не могу. – Короткие, рубленые фразы слетали с языка сами собой. Она не жаловалась – объясняла: – Теперь я одна. Елена со временем выйдет замуж и я одна…
– Ты успеешь раньше.
– Мне это неважно. – Она зарылась носом ему в плечо, закусив вороник рубашки зубами. Стрелки часов с лёгким тиканьем отсчитывали минуты, но для Кетрин время замерло. Весь этот безумный день, а точнее ночь, она бежала: сначала летела в Луизиану, потом руководила организацией похорон здесь, бесконечные соболезнования... Бежала от всего вокруг и в первую очередь себя. Ей казалось, что если на миг остановиться, то боль и отчаяние затянут в свой водоворот. Но сейчас, сидя в объятиях Элайджи, она чувствовала лишь боль. То с привкусом железа от саднеющих ранок на губах, стоило вспомнить лицо отца, то глухую, пульсирующую в висках, от осознания того, что она больше никогда не увидит Алека. Но отчаяния не было. Рядом с мужем, с элегантностью бульдозера сметающего всё вокруг на пути к своим целям, включая и её юность, просто не могло быть. Кет крепче вжалась в тело Элайджи, пытаясь вобрать и в себя частичку его уверенности. Прошла ещё пара минут, когда она, наконец, резко выпрямилась. Положив руки на плечи мужчине, и, приблизив своё лицо к его, Катерина коротко выдохнула: – Да. – Её глаза лихорадочно заблестели. – Я теперь знаю, что не должна терять времени на пустяки. Папа не хотел бы этого для меня. Больше никаких, – голос окреп, надтреснутость уступила место уверенности, – экспериментов со своей жизнью и бл*дствований со скуки. – Обвив шею Элайджи руками, Кет устроилась поудобнее и закрыла глаза. Но последующий вывод был обескураживающим. – Я выйду замуж за Майкла, рожу ему детей и буду жить как все нормальные люди. – Она как кошка потёрлась щекой о плечо мужа, пытаясь хоть немного согреться. Только как бороться с холодом, если он изнури? – Стану счастливой и спокойной.
Остолбеневший Майклсон уже с полминуты разглядывал макушку вновь прижавшейся к нему девушки. Меньше всего он ожидал этого варианта развития событий. Хотя… От Катерины можно ждать чего угодно, тем более ей пока не было сделано никакого предложения с его стороны.
– На данный момент не выйдешь. – Немного рассерженно, несмотря на то, что пытался держать себя в руках, напомнил Элайджа.
– О, да, ты ведь не даешь мне развода! – Кет отодвинулась так резко, что мужчине пришлось разжать руки, чтобы она смогла сохранить равновесие. – Говоришь одно, а сам рушишь мою жизнь, лишь бы поиграться. Майкл может бросить всё и…
– Я не собираюсь причинить тебе вред, – оборвал её мужчина. –
– Тогда почему после выборов? – В её глазах вспыхнуло недоверие. Задело. Элайджа уже видел на её лице всю палитру эмоций, от лютой ненависти до трепета нежности по отношению к себе, но вот во вранье Кет его раньше не подозревала никогда.
– Кошечка, клянусь тебе – то, что мы разводимся после выборов только бизнес и деньги. Я не хочу обидеть тебя этим или как-то унизить. – Он слегка встряхнул брюнетку, взгляд потяжелел. – Я тебе когда-нибудь врал?
– Нет.
– И не собираюсь. – Вспомнив о том, каково ей сейчас, он всё же выдавил из себя утешающее: – Если Майкл тебя любит, то не оставит из-за выборов, не бойся.
– Он меня не любит, – со спокойной уверенностью ответила Кетрин. – Хотя ему время от времени кажется, что да.
– Ты это понимаешь? – Майклсон недоумённо нахмурился.
– Разумеется. – Стресс, так и не нашедший разрядки, и человек рядом, которому не нужно было объяснений… Это сочетание делало своё дело, развязывая язык. Кетрин вздохнула: – На кой чёрт мне эта любовь? Она не нужна была мне раньше, не нужна сейчас, и не будет нужна в будущем. Муж важен, чтобы я могла родить детей, с соблюдением приличий и статуса.
– Ты не веришь в любовь? – прищурился Элайджа. С какой-то стороны такая позиция его вполне устраивала. Она, по крайней мере, доказывала, что на данный момент Катерина не любит никого. Значит, никуда не денется и согласится на его предложение… А там он уже сам всё решит, как захочется. Но всё же раньше времени победу праздновать не стоит. Между тем, Кет с изумлением воззрилась на него.
– Конечно, верю. Я же не отрицающая всё и вся дурочка, чтобы не верить. – Пожав плечами, Катерина поднялась на ноги и прошла к окну. Свет очертил её тонкий силуэт, затянутый в креп. Теперь Элайджа тем более не понимал логики этого желания выйти замуж за Стемптона, а девушка, вглядываясь во всё ещё относительно тёплую южную ночь за окном, прибавила: – Именно она позволяет умному человеку добиваться своего.
– Если тебя любят можно заставить сделать многое, главное найти точку побольнее? – Напряжённо глядя на неё, отчего Кет почувствовала, как по спине поползли мурашки, подсказал мужчина. – Тот, кого любят, сверху.
– Да. – Короткий вздох. – А просто так любят только родных и детей. Но мы оба это знаем, поэтому сейчас говорим банальности. Хотя так легче и, наверное, стоит сказать спасибо…
– А почему именно Майкл? – как можно мягче, чтобы не спугнуть момент, поинтересовался Элайджа.
– Я вряд ли смогу хоть сколько-то уважать того идиота, который будет меня любить. – Фыркнула Катерина. – А Майкл… Он удержался. Хотя, мне всё равно приходится примерно раз в месяц, когда он забывается, возвращать его к исходной позиции. Думаю, тебе с твоей птичкой это тоже знакомо. Почему всё рано или поздно превращается в сопливый фарс? – Она обернулась, уставившись на него. – Почему, Майклсон? – Мужчину охватил ужас от того, что он увидел в этих глазах. Холодное любопытство учёного в лаборатории, изучающего мышь. А он в роли коллеги. Всё-таки хорошо, что моей первой влюблённостью был ты… Иначе так и ходила бы с шорами на глазах.
– Замолчи. – Скомандовал Элайджа, пытаясь прекратить поток извращений. Она хотела что-то возразить, но в итоге лишь равнодушно пожала плечами, и, вернувшись за стол, вновь приступила к списку.
Подчинять или подчиняться. Значит, вот как Катерина толкует любовь. Подчинять её себе Элайджа не мог. Единственная женщина, которую ему хотелось не ломать под себя, а беречь такой, какая она есть. Теперь его идея о браке с ней, заиграла совсем другими красками. Можно заключить мирный «договор», но сколько он сам продержится в деловом ключе? Месяц, год? Рано или поздно слова слетят с губ, и тогда эта любовь превратит его в послушную собачонку у ног Кет. А с другой стороны, кто ему будет виноват в этом случае? Только сам…