Приходите за счастьем вчера

Darena

– Я тебя… поняла. – Неожиданно в красках представив все подробности того, что будет дальше, Кет выгнулась. – Думаю, я очень хочу изучить президентские функции.

– Сразу конец лекции?

Перевернувшись, брюнетка отрицательно помотала головой. Провела ногтями по груди и животу, разглядывая тело перед собой. В глазах запылала откровенная похоть.

– Семинар, – она прильнула к его животу, чувствуя, как под губами сокращаются мышцы. – Я хочу сразу на семинар.

– Как у тебя это получается… – приподняв голову с подушки, Катерина дотронулась рукой до подбородка

Элайджи, заставляя его смотреть на себя. Жест был доверчивый, довольный. И снова легла, вяло зевая и наслаждаясь тяжестью руки на своей талии – напоминании о тяжести всего тела ней.

– Наблюдаю за твоим лицом, – Элайджа убрал прядь её волос со лба, радуясь, что Катерина сама дала ему возможность перейти к разговору. Страсть с ней оставляла слишком сильный след, и возвращаться в реальность было всегда трудно. Не хотелось портить эти потрясающие мгновения, поэтому он подушечками пальцев провёл по разгорячённой щеке брюнетки, оттягивая вопрос. Но и не спросить не мог. – Чего ты постоянно боишься?

Молчание.

– Тебе кажется, что ты самая хитрая и умеешь всё скрывать, но твоё лицо тебя выдаёт.

– Вряд ли. – Насмешливо: – Я и имя-то своё не назову, не то что дельную мысль. Правда, не понимаю, как ты это со мной делаешь при минимуме вспомогательных средств.

– Нет, не когда я в тебе. Но когда ты только возбуждаешься, ты как открытая книга. – С иронией вскинутые брови брюнетки, и кривоватая улыбка Майклсона. – Нижний слой эмоций виден сразу. И уж поверь, этот страх я наблюдал не раз и не два. Когда тебе снились кошмары про… сама знаешь про что.

– Ты для этого занялся любовью с утра? Изучить повадки забавной зверушки? Уволь. И кстати, Элайджа, я никогда не боялась во сне Бернера, – она попыталась выбраться из постели, но та же рука, что напоминала об удовольствии железным обручем сомкнулась на талии и оставила на простынях

– Учитывая сколько раз я лишался сна из-за твоих кошмаров, право на имя я имею.

– Ревнуешь как в мелодраме?

– Просто интересно.

Кетрин рассмеялась.

– Элайджа Майклсон. Я боялась этих снов, потому что там присутствовал ты. Косвенно.

Если бы она хотела победить в словесном поединке и поставить бывшего мужа на место, то вполне можно было праздновать победу. Конечно, Кетрин не могла увидеть быстро расширившихся и сократившихся от её слов зрачков, но почувствовала, как рука Элайджи разжалась, и обернулась. Следующие его слова отбили всякое желание чувствовать себя победительницей:

– В Бразилии я пообещал, что никогда не причиню тебе вреда. Да, это было до Сан-Франциско, но пока я в здравом уме, я его не причиню.

– Я не это имела ввиду. – Сама вернувшись в объятия, она быстро поцеловала его в расцарапанное плечо. – Никогда не думала о тебе, как о Бернере. Просто… Знаешь, глупо бояться того, что уже случилось. По крайней мере, после, я не боялась. Мне было страшно, что ты узнаешь, – её глаза заблестели, стали чёрными как лужицы дёгтя, – у тебя был некий авторитет в плане оценки моих поступков.

– Ты никогда не действовала, как хотелось бы мне.

– Это не при чём. – Роскошная улыбка сирены,

растопившая бы сердце и куда менее удовлетворённого мужчины. – Я была девчонкой и увлеклась с первого взгляда, потому что большинство моих сверстников кроме «Прекрасно выглядишь» и вариаций на тему ничего не скажут. Когда ребёнок утаскивает конфеты, он тоже знает, что мать будет недовольна, но от этого её авторитет не становится меньше. И его страх тоже. Сильнее всего боишься воображаемого будущего, а вовсе не того, что было и тем более то, что есть. Первое пережито, второе – с ним смиряешься, а будущее ещё можно изменить, и ты решаешь, как действовать. Решение может быть ошибочным.

– Не мелодрама, а триллер с плохим концом, – хмыкнул Элайджа. – Попытка уйти от ответа засчитана, но не принята. Так чего же в будущем боишься ты?

– Тревожусь. Что меня отправят с вещами на выход. Впрочем, – Кет говорила так легко словно речь и вправду шла о погоде, но ему показалось, что она чего-то ждёт и хочет, – за летом всегда приходит осень.

Конечно, Катерина ждала нужный вопрос, а не признание в любви. Но ему не приходил в голову этот нужный вопрос, всё больше дурацкие, поэтому Элайджа не нашёл ничего лучшего, как повторить:

– Тебе нечего бояться, Катерина. Совершенно нечего.

Она решила, что ей можно запустить коготки поглубже и узнать побольше. Нет, Кет слишком сильно захотелось запустить коготки поглубже и узнать побольше, и она не сдержала любопытства:

– Тогда зачем нужен мой контракт на деньги? Если с тобой что-нибудь случится, у меня могут отобрать Златку?

– Могут захотеть официально, но фактически она будет с тобой при любых раскладах.

– Кто может? – её губы задрожали от подтверждения условного предложения в вопросе, но брюнетка знала, что Элайдже эта дрожь совсем не нужна: – По закону только твои родные.

– Да. Катерина, – его ладонь ласково легла на колено, круговыми движениями поглаживая чувствительную кожу внутренней стороны бедра, но ответ был совсем не тот, который женщина хотела услышать: – не делай вид, что ты не поняла моей лекции по корпорации. Если не поняла, то красавица имеет право на слабости, я продублирую. Мы договорились. Твои интересы в безопасности, секс, дом, дочка и наш контракт – это всё чем ты имеешь право у меня интересоваться, и это не поменяется, что бы я с тобой ни испытывал в этой постели.

Ему показалось, что она набросится на него с кулаками, такая яростная молния мелькнула в карих глазах, но она сдержалась. Более того – в голосе звучали тщательно выверенные дружелюбные нотки, когда Катерина сказала:

– Мне нужно спешить – покормить дочь, а после собираться в школу к Дэйву. Увидимся за завтраком, я в душ, – встав с постели и набросив халатик, она скрылась за дверью.

Элайджа сжал в ладони отброшенную ею простынь – его успокаивало, что Катерина всё воспринимает правильно, хотя где-то в глубине существа он знал, что это противоестественно. Катерина ведь не Мередит… Хотя, что он там знал о Мередит? Он ошибся в их диалоге. Не нарушил что-то по формальному праву, в рамках которого остался, но ошибся...