Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
…
– Вам «Tissot» или «Chopard», миссис Майклсон?
– Нет уж. Мне вон те розовенькие, с Золушкой.
– Но мы продаём их для малышей, Китай, три доллара... Пока их родители заняты…
– Самый наш случай. Мне муж три раза на дню напоминает, что я ребёнок.
– Кошечка, ты же не всерьёз?…
– Не будь таким мм.. английским, дорогой. Они прелесть. Или как-то иначе тикают? Так же как и твои, проверь, если сомневаешься…
…
– Вы бы точно не прославились как писатель, мистер Майклсон.
– Не всем повезло родиться с бурной фантазией, как некоторым.
– Благодарю за комплимент, но я не о том. У вас самый отвратительный почерк на Земле и ваше счастье, что на пути встретилась гениальная я и разобрала эту кипу, похоже, впервые за... за три года.
– Я правильно понимаю, что это намёк на внеплановую премию, мисс Пирс?
– Вы знаете, ваша сообразительность гораздо лучше моей богатой фантазии, мистер Майклсон.
– Но повезло снова вам, Катерина.
– Идите в… экстрасенсы.
…
–
– Да ну?
– Именно так.
– Маленькое уточнение. А когда ты бываешь милая и послушная?
– Ээм… кхм…
– Очевидно только во сне. Поэтому не стесняйся, спи.
– Я так и знала, что ты предоставляешь своё плечо из корысти, а не по доброте душевной…
…
Картинки десятками всплывали в мозгу, и, в итоге, всё вернулось к тому, какой трепещущей, томной она была несколько минут назад. Звук закрывающейся двери. Ушла. Упрямая, страстная, нежная и, разумеется, любимая. Элайджа это понял уже давно, но не придавал захватившему его чувству особого значения. Любовь – всего лишь эмоциональное состояние, такое же как ненависть, ревность и прочее. Кратковременное или длительное. У него, судя по всему, длительное, но и это пройдёт со временем как любая эмоция. А ставить главной целью в жизни эмоцию он не мог и не хотел, искренне считая, что на одной только любви далеко не уехать. Ответственность за свои поступки, покладистый характер и многое другое… Некоторым везёт, как брату с Керолайн, когда эти качества совпадают в любимом человеке, ему не так посчастливилось… Качества отдельно, Катерина отдельно… Но любовь пройдёт. И всё же, пока не прошла, именно это чувство довлело надо всем, управляя желаниями и поступками. Забыв о том, зачем приехал, и что в городе его ждут как минимум десять менеджеров высшего звена на внеплановое совещание, Элайджа прошёл к бару. Спать с ней из желания унизить или оскорбить? Как вообще такое в голову пришло? Катерина слишком чувственное, восхитительное создание для этого. К тому же, очевидно, успела немного привязаться к нему. Не может женщина так млеть, если совсем равнодушна, а значит, ей сейчас больно не только из гордости. Он подавил проснувшееся желание пойти к ней и утешить. Сможет сама. Она не какая-нибудь истеричная соплячка. Чтобы занять руки, откупорив бутылку, Элайджа наполнил широкий бокал. Хорошо хоть сумел вовремя остановиться, не дойдя до конца, но на будущее стоит держаться подальше. Обеспечить ей нормальную, спокойную жизнь рядом с собой Элайджа не мог, он уже не справлялся с этим, с каждым днём всё глубже погружаясь в дела компании. Но и оставить Кет на произвол судьбы тоже было невозможно. Жить сама по себе, без защиты, она долго не сумеет – слишком темпераментна, страстна, рано или поздно попадёт в переплёт и, когда ей со временем обломают крылья, упадёт. Позволить такому случиться он не собирался. Так и не выпив налитый в бокал бренди, мужчина отставил его на столик и, найдя оставленные в холле ключи от автомобиля, вышел на крыльцо. Окончательно стемнело, зёрна звёзд уже высыпали на небе. Садясь в машину, Элайджа обернулся, взглянув на дом, нависавший над парком. В окне комнаты Катерины света не было, но она, наверняка, уже плачет в ванной. Перебивать вкус губ Кет не хотелось ничем и никем, и уж тем более алкоголем, но вот избавиться от возбуждения и решить, как действовать дальше было необходимо до завтрашнего утра. Автомобиль, глухо зарычав мотором, растворился за поворотом.
Кет действительно была в ванной, но Майклсон ошибся – она не плакала. Слёзы не наворачивались на глаза, потому что если бы они остались в наличии, то рыдать можно было сутками. Девушка просто сидела на кожаном пуфе перед зеркалом с батареей баночек и тюбиков, уткнувшись лбом в колени. Не идеален. Теперь нельзя придумать, что нарисовала его себе в мечтах и перенесла на живого человека. Она таки сумела довести его до ручки, но способ, который Элайджа выбрал, чтобы отыграться был ужасен. Тело, выведенное на предел эмоций, и так и не достигшее их вершины, дрожало, болело и требовало своего, сердце сжималось и заходилось от сказанных им слов, но погружённая в себя Кет совершено не замечала этого. За что с ней так? Она тоже «хороша», но неужели Элайджа поступает так со всеми обманувшими его доверие? Значит, поступает.
«И что?»
«Ничего. Ровным счётом ничего не изменилось».
«Но он уже не идеал».
«И всё равно для меня лучше всех».
– Я всё равно люблю. – Она не заметила, как произнесла это вслух. Такой его поступок должен был перечеркнуть всё, именно к тому Кет и вела, но вот в реальности не перечеркнул. В голове ещё звенели жестокие слова о правилах, а в голове всплывали воспоминания, как он утешал её после свадебной ночи, баловал, терпя бесконечные капризы и укусы. А ещё Элайджа ни разу, как бы она не злила его, как бы раздражён он не был, не припомнил ей Уильяма. Вряд ли любой другой мужчина выдерживал хотя бы половину колкостей и ехидства, достававшихся на его долю. Не научившаяся выражать настоящие чувства, Кет, даже если хотела, совершенно не умела нежно, как все женщины, поблагодарить за помощь, понравившийся подарок или заботу, начиная автоматически высмеивать их. И тем более она не умела просто попросить, если ей чего-то хотелось, боясь показаться слабой. До всего нужно было не
– Ты прав, любовь проходит, а кушать хочется всегда. Пойдём, дорогой…
Подхватив кота на руки и сделав усилие над своим всё ещё трясущимся ознобом телом, она поднялась с пуфа и вышла из ванной.
имеются ввиду Екатерина Медичи (13.04.1519-5.01.1589), королева и регентша Франции, супруга короля Генриха II Французского, и Генрих Бурбон (13.12.1553-14.05.1610), король Наваррский, впоследствии король Франции Генрих IV.
Королева Наваррская — Жанна д’Альбре, мать Генриха Наваррского, будущего Генриха IV. По официальной версии умерла от простуды, однако ходил упорный слух, что причиной смерти послужили отравленные перчатки, подаренные ей Екатериной Медичи.
Диана де Пуатье (3.09.1499—26.04.1566) – возлюбленная и официальная фаворитка короля Генриха II Французского.
После смерти мужа на турнире, Екатерина выбрала своей эмблемой сломанное копьё с надписью «Lacrymae hinc, hinc dolor» («от этого все мои слёзы и боль моя») и до конца своих дней в знак траура носила чёрные одежды.
имеется ввиду Мари-Поль де Лион. Единственная из женщин «Летучего Эскадрона» позволявшая себе открытое декольте.
====== Глава XIV (Часть III) ======
Интерлюдия. Около шести лет назад. Великобритания. Йоркшир.
Ледяной ветер с реки уже проник под куртку, пальцы задубели – на Туманном Альбионе зимы были не холодны в плане абсолютных отметок, но промозглы до крайности, и, включив сигнализацию на автомобиле, мужчина, чтобы не замёрзнуть окончательно, пошёл вдоль каменных плит, которыми был облицован берег. Здесь можно было спокойно подумать. И несомненный плюс, из-за которого он и приехал сюда заключался в том, что в такую погоду воспоминания о распростёртой на диване Кет, если и немного горячили кровь, то это быстро сходило на «нет» при очередном порыве ветра. Намного эффективнее душа. Подобрав несколько камешков с дорожки, Элайджа по одному отправил их скакать по речной глади. Нужно уезжать. Дела уже давно требовали его присутствия в Лондоне, но он всё тянул до последнего, думая, как быть с Катериной. Сейчас уже не подсознательно, а относительно трезво оценив произошедшее и поняв, что чуть было не растоптал остатки её гордости, манипулируя девочкой, которая и в постели с мужчиной по-нормальному ни разу не была, Элайджа испытывал чувство гадливости от ситуации. Лёгкое потому, что Кет была слишком нежной сегодня, чтобы породить совершенное неприятие. Но второй встряски, после случая с Уильямом, её гордость бы просто не выдержала. Как можно было додуматься до такого, если ему больше всего хотелось холить и оберегать Катерину, он никак не мог понять. Пожалуй, впервые не мог понять собственных поступков. Так ведь ещё и ударил вчера. Мужчину передёрнуло от воспоминаний. Это за гранью…
– Здравствуй. – Элайджа подавил порыв поинтересоваться, как она себя чувствует. Да и утро вряд ли было таким уж добрым, чтобы его желать. – Спасибо, что пришла.
– Не стоит благодарностей. – Кет стояла перед ним в столовой с поистине каменным выражением лица. – Полагаю, у тебя была веская причина для разговора, а не желание, предоставить мне на обозрение свою физиономию, поэтому я тебя внимательно слушаю.
– Ты права. Присаживайся. – Он кивнул на стул, и девушка села, аккуратно расправив складки на форменной юбке. – Сегодня вечером я уезжаю в Лондон, на длительное время и нужно обсудить несколько рабочих моментов.
– Насколько длительное? – Похожее на тошноту ощущение ударило в голову.
– Около года, чуть меньше. – Они встретились взглядами, брови Кет приподнялись в немом вопросе, и Элайджа слегка наклонил голову в знак правильности её догадки.
– Понятно.
– Пока ты будешь жить в Великобритании…
«Пока ты со мной не разведёшься…»
– … я бы не хотел, чтобы ты оставалась совсем одна. В чужом городе, чужой стране тебе будет тяжело привыкнуть… – Элайджа перевёл дух, проклиная себя за идиотское резонёрство. – Возможно, ты захочешь, чтобы прилетела Елена и жила тут. Ну, или кто-то ещё. Разумеется, я оплачу все расходы.